— Вы не имели никакого права открывать шкатулку, — заявил он. — Вам следовало дождаться возвращения сэра Уильяма и передать ему шкатулку в неприкосновенности.

— Я сознаю, что совершил ошибку, сэр Ричард, и очень сожалею о ней.

— И я тоже, — подал голос Барак.

Рич презрительно фыркнул и повернулся к Бараку.

— А вам, молодой невежа, следует помнить, что вашего покровителя больше нет в живых, — процедил он. — И ваше нахальство может выйти вам боком. Нынешний ваш патрон вряд ли сможет вас защитить. К тому же он, как и вы, проявил себя настоящим недотепой.

Некоторое время Рич хранил задумчивое молчание, потом вновь поднял на меня ледяные глаза.

— Кто-нибудь видел, как вы принесли шкатулку в королевский особняк?

— Когда мы вошли в холл, там стояли леди Рочфорд, мистрис Марлин и Дерем, секретарь королевы. Они обратили на нас внимание, потому что я имел неосторожность запачкать плащ.

— Как это вам удалось завести знакомство со столь высокопоставленными особами? — удивленно выпучив глаза, вопросил Рич.

— Речь идет вовсе не о знакомстве, сэр Ричард. Просто… — В поисках поддержки я метнул взгляд на Барака.

— Просто этот повеса Барак завел шашни с кухаркой, которая находится в подчинении у мистрис Марлин, — поспешно пояснил Малеверер.

— Кто-нибудь еще вас видел? — продолжил расспросы Рич.

— Только мастер Крейк, который позволил нам оставить шкатулку в своем кабинете. А еще мастер Ренн, которого мы встретили по дороге, и сержант, стоявший в карауле у ворот аббатства.

— Я уже допросил всех троих, — сообщил Малеверер. — И девчонку-кухарку тоже. А заодно и мальчишку, служившего у Олдройда подмастерьем. Но ничего любопытного из них вытянуть не удалось.

— Во дворе аббатства нас видело множество людей, с которыми мы незнакомы, — добавил я.

— А с леди Рочфорд вы беседовали? — осведомился Рич после недолгого размышления. — Расспрашивали ее о шкатулке?

— Нет, сэр. Я допросил только Дженнет Марлин. Что до леди Рочфорд, я не осмелился беспокоить особу, которая является приближенной ее величества.

— Вы поступили разумно, — кивнул Рич. — Человек вашего положения, разумеется, не имеет права допрашивать леди Рочфорд и Дерема. Но управляющий двором королевы вполне может задать им несколько деликатных вопросов. А на мистрис Марлин следует обратить особое внимание. Ее жених, стряпчий из Грейс-Инна, заключен в Тауэр. Его подозревают в участии в весеннем заговоре.

— Насколько мне известно, сама мистрис Марлин свободна от каких-либо подозрений, — заметил Малеверер. — Перед тем как позволить ей принять участие в путешествии, достойные доверия лица изучили всю ее подноготную и…

— Я позабочусь о том, чтобы леди Рочфорд и Дерем ответили на интересующие нас вопросы, — бесцеремонно перебил Рич. — А вы еще раз допросите Марлин. Возможно, мы сумеем кое-что прояснить.

Он резко повернулся и поочередно наставил длинный тонкий палец сначала на меня, потом на Барака.

— А вам, брат Шардлейк, следует обуздать собственное неуемное любопытство. Иначе оно доведет вас до беды. Некоторые из членов Тайного совета считают, что после совершенного проступка вас необходимо отправить в Лондон. Но я придерживаюсь иного мнения. Лучше оставить вас здесь, под моим присмотром. Кроме того, вы должны выполнить поручение архиепископа, с которым вы тоже справляетесь отнюдь не блестяще. Я слышал, что заключенный, вверенный вашим попечениям, был отравлен и едва не отправился на тот свет.

— Это так, сэр Ричард. Но сейчас его жизнь вне опасности.

— Он сказал, кто его отравил?

— Нет. Но если мне будет позволено поделиться своими догадками…

— Говорите!

— Полагаю, Бродерика отравили с его собственного ведома. Он полон желания умереть.

— Как вы считаете, это возможно? — вопросил Рич, повернувшись к Малевереру.

— Вполне. От этого Бродерика можно ожидать все, что угодно. В замке Йорка его не раз допрашивали с пристрастием, однако он не сказал ни единого слова. Палачи были вынуждены отказаться от пыток, ибо опасались, что заключенный умрет.

— А какие приспособления они использовали?

— Все как обычно — дыбу, раскаленное железо. Но разумеется, здешние палачи далеко не так искусны, как лондонские.

— Да, и к тому же им вовсе ни к чему слушать признания Бродерика. Именно поэтому король приказал доставить его в Тауэр. Там за дело возьмутся настоящие мастера. Жаль, что столько времени потеряно даром, — покачал он головой.

— Надеюсь, через несколько дней заключенный уже будет на корабле, — сказал Малеверер.

— Да, но для этого требуется благоприятный ветер. Конечно, можно отправить его по суше, но это небезопасно. К тому же дожди изрядно испортили дороги, а королевский кортеж превратил их в настоящее месиво. А всякая задержка в пути чревата самыми непредсказуемыми последствиями.

Рич вновь обратил взор ко мне.

— В каком состоянии здоровье арестанта?

— После отравления он очень ослаб. Сегодня я беседовал с ним, — сообщил я после некоторого колебания. — Он вспоминал старинную легенду о короле-еретике. Судя по всему, он в нее верит.

— Эта легенда излагалась в одном из исчезнувших документов? — обернулся Рич к Малевереру.

— Она имела самое широкое хождение среди заговорщиков, — пожал плечами Малеверер. — И в том, что в нее верит Бродерик, нет ничего удивительного.

— Удивительно другое, — проронил Рич, вперив в меня пронзительный взгляд. — С какой стати Бродерик решил рассказать эту легенду вам? Если он на это решился, значит, у него были основания полагать, что вы отнесетесь к его рассказу с сочувствием. Я прав?

— Бродерик слышал мой разговор с Редвинтером, — признался я и судорожно перевел дыхание. — До Редвинтера уже дошли слухи о королевской шутке, и он позволил себе несколько весьма уничижительных замечаний в мой адрес. Возможно, именно это обстоятельство подвигло Бродерика на откровенность. Но клянусь, я не сказал ни слова против короля.

— Что ж, в самом скором времени выясним, так ли это, — бросил Рич, откинувшись на спинку кресла. — И если сейчас вы покривили душой, пеняйте на себя. Вы и так навлекли на себя неудовольствие Тайного совета. Мой вам совет, мастер Шардлейк: умерьте свои душевные склонности и следуйте, так сказать, склонности телесной. Иными словами, держите голову вниз и не суйте нос в чужие дела.

— Я понял вас, сэр Ричард.

— Да, держите голову вниз, — повторил Рич. — Это самое разумное, что вы можете сделать при нынешних обстоятельствах.

Он говорил очень медленно, тщательно подбирая слова. Взгляд его серых, тусклых, как у покойника, глаз был неотрывно устремлен на меня.

— Неосмотрительность, проявленная вами здесь, в Йорке, нанесла весьма ощутимый удар по вашей деловой репутации, — процедил он, подавшись вперед. — Возможно, вы сумеете восстановить свое доброе имя, если по возвращении в Лондон посоветуете Городскому совету отказаться от апелляции по делу Билкнэпа.