– Нет, родная, нет… Это Рыков. Он жив. Он бежал из тюрьмы…

– Успокойся, родной мой, – Анна погладила его по щеке. – Сейчас я позову сестру…

– Милая, это правда. Прошлой весной… нас вызывали к следователю… И сообщили… Тебе и Катрин решили пока не говорить… Вам и так досталось.

Анна с ужасом смотрела на Антона. Он по-прежнему хрипло дышал и старался не сводить с нее напряженного взгляда, но в какие-то мгновения багровая пелена застилала ее совершенно.

– Анна… – его голос почти угас. – Милая, он знает, где ты. Я уже не смогу защитить тебя. Уезжай из Парижа – срочно.

– Я не уеду, – твердо сказала она. – Я нужна тебе. Жив он или нет – я не оставлю тебя.

– Мне ты не поможешь, – силы покидали Антона с каждой минутой, с каждым словом. С трудом подняв веки, он старался продлить последние мгновения этого долгожданного свидания и унести драгоценный образ с собой в темноту. – Как хорошо, что ты пришла. Я хочу сказать тебе…

– Потом, – она коснулась пальцами его пересохших губ. – Сейчас молчи.

– Нет, родная. Это важно. Я все оставил тебе. Кроме квартиры, она принадлежит родителям. Деньги, машину, акции в фирме, где я работаю… Работал… Не волнуйся, родители в курсе… Твои драгоценности в банковском сейфе. И там же… твоя тетрадка со стихами. Я их не читал.

– Я больше не пишу стихов, милый… С тех пор, как тебя нет рядом, мне не о чем писать…

Антон еле шевелил синими губами:

– Завещание у моего адвоката. Глеб Раковский, ты знаешь его.

– Мне ничего не нужно, – разрыдалась Анна. – Если тебя не будет – мне ничего не нужно!

Она упала ему на грудь.

– Что я наделала, господи, что я наделала!

– Перестань, – выдохнул он. – Твоей вины нет.

– Я люблю тебя, родной. И никогда не переставала любить, – услышал он ее сдавленные слова. Лицо Антона просветлело: – Значит, Катрин сказала мне правду? Я умру счастливым…

– Ты не умрешь, ты не можешь умереть! – слезы ручьем текли по ее лицу, когда она подняла голову.

– Не плачь, мне больнее от этого, чем от пули, – взмолился Антон. – Пожалуйста! Пообещай мне…

– Милый, не надо, пожалуйста!

– Пообещай! – ему пришлось собрать все силы, чтобы голос звучал настойчиво.

– Хорошо… – Анна наклонилась почти к самым его губам, но с трудом понимала, что говорит ей ее любимый…

– Найди Мигеля. Пусть он будет рядом. Он сможет защитить тебя.

– Нет! – отшатнулась Анна.

– Да, – Антон мелко задрожал, он с трудом удерживался на грани сознания. – Да. Обещай, быстрее…

– Я не могу. Это… неправильно.

– Я жду, времени уже нет.

– Хорошо, – выдохнула Анна, – обещаю.

– А теперь – поцелуй меня… В последний раз…

И он закрыл глаза, чтобы больше никогда их не открыть…

Она вышла из палаты, неуверенно ступая ватными ногами. Ее шатало из стороны в сторону, и Анна пыталась удержаться, опираясь о стены слабеющей рукой. Она буквально ползла по ним, и ощущение дежа вю не оставляло ее. Опять перед ней вставала золотая стена – бесконечная и стылая… Ее так же колотил озноб, и опутывало чувство ирреальности. Все ее существо отталкивало от себя безумную мысль, что Антона больше нет. Жики следовала за ней, не решаясь заговорить, такое у нее, у Анны, было выражение лица.

Наконец она доползла до приемного отделения и опустилась на пластиковый стул, согнувшись, словно это ее ранили в живот, сжав кулаки так, что пальцы посинели, а суставы хрустнули. Она не слышала и не видела Жики, присевшую на краешек соседнего стула, держа в руках свое пальто и пальто Анны…

– С мадам все в порядке? – к ней подошел небрежно одетый человек, небольшого роста, с высокими залысинами надо лбом.

Жики с раздражением отмахнулась. И откуда они только берутся, эти доброхоты!

– Мадам потеряла близкого человека, – отрезала она, – с ней, разумеется, не может быть все в порядке.

– Я в курсе, – кивнул человечек. – Позвольте выразить мои соболезнования.

– Как мне сообщить его родителям, – Анна повернулась к Жики. – Как они переживут смерть единственного сына?

– А кто его родители? – опять вмешался человек.

– Какое вам дело? – в отчаянии воскликнула Анна. – Что вы лезете ко мне?

– По долгу службы, – человек вытащил из кармана жетон и сунул ей под нос.

– Извините, не представился – инспектор уголовной полиции Барбье. Эжен Барбье. Мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Сейчас? – боль была такой невыносимой, что Анна не могла говорить. – У меня нет сил.

– Желательно, мадам. Это поможет нам раскрыть преступление по горячим следам.

– Задавайте ваши вопросы, – не обращая внимания на предостерегающие жесты Жики, сказала она.

– Кем вам приходится Антон… – инспектор заглянул в записную книжку. – Антон Ланской?

– Il est mon conjoint de fait[152]. Но последние два года мы жили врозь.

– Можно узнать, почему?

– Я была больна и никого не хотела видеть, – коротко ответила Анна. Она чувствовала, что если этот человек потребует, чтобы она рассказала ему о событиях двухлетней давности, она упадет в обморок. Не сейчас. И не здесь.

– Вы имеете представление, кто мог убить вашего мужа? – спросил Барбье.

– Я знаю совершенно точно, – устало произнесла Анна. – Это Олег Рыков.

– Кто-кто? – переспросил он. – Можно по буквам?

Инспектор записал по буквам имя, которое Анна выталкивала из себя, словно собственный смертный приговор. Что-то изменилось в его лице, и он мрачно уставился на страницу блокнота.

– Он русский?

– Он убийца и насильник, – отчеканила Анна. – Но по национальности, действительно, русский.

– Вы с ним знакомы? – с любопытством спросил Барбье. – И как давно?

– Давно, – Анна сглотнула ком в горле – она с трудом говорила. – Шесть лет. Он был нашим другом. Близким другом.

– Вы Анна Королева, – осторожно начал Барбье. – Именно вас он пытался убить два года назад?..

– Откуда вы знаете? – она поразилась настолько, что даже подняла на инспектора затуманенные горем глаза.

– Знаю, – все так же тихо ответил он. – Мне прислали информацию… не очень подробную…

– Откуда?..

– Из Москвы.

– Откуда?! – ахнула Анна. – Почему?..

– В феврале этого года произошло убийство в музее Клюни, может быть, слышали?