– Эй очнись! Попкорн и три-дэ очки – неизменные атрибуты зрелищ до Вспышки! – невозмутимо парировал Боб.

Перчинка отмахнулась от предложенной горсти сухарей, игравших роль попкорна.

– А я, пожалуй, не откажусь, я так нервничаю перед ее возвращением! – Хайдрун плюхнулась на стул рядом с Бобом и взяла у того сухари, а потом стала забрасывать себе в рот, как семечки.

– Мы не возвращаем ее назад. Мы только делаем первую пробу, – повторил я, настраивая чувствительность датчиков на шапке Лилит.

– А что мы скажем ей, когда она вернется? Вдруг мы ее травмируем, если скажем ей, что она проспала сорок лет? – спросил Томас.

Я закатил глаза. Они меня вообще не слышали. Я пытался донести до них смысл того, что до возвращения Лилит нам еще шагать, как до горизонта, а они уже придумывали, что приготовить на праздничный ужин в честь ее возвращения.

– Батат! Сладкий картофельный пирог! Все любят батат! – Свен возвел палец в потолок, как перст, указующий на его гений.

– А мне больше лимонник по душе.

– Маковый рулет и никаких альтернатив!

– А я просто хочу свалить отсюда поскорее. Можно уже влить в нее эту сыворотку и разочароваться? Меня там работа ждет, – Арси, как всегда, была настроена пессимистично.

Дети собрались перед боксом и с интересом наблюдали за каждым действом, происходящим внутри.

– Малик, приготовь золетил, – скомандовал я.

Мы втроем снова оперировали Лилит на задней стороне шеи, чтобы подчинить тело голове. Процесс избавления от паралича у зараженных происходит со скоростью чиха. Малик показал готовый шприц, уже вонзенный в вену Лилит.

– Прекрасно. Вводи медленно.

Малик нажал на поршень, а я в этот же момент убрал зажим со спинного мозга и залепил место разреза пластырем.

– Вот бы всех так лечить: вырезал аппендикс, налепил пластырь и отправил домой в следующую же секунду, – произнесла Тесса, наблюдавшая за нами, плотно прислонившись к прозрачной стене бокса.

– Или отрубил палец, послюнявил его немного и приклеил обратно, – мечтательно произнес Зелибоба, жующий сухари.

Малик присел перед головой Лилит и произнес:

– Она уснула.

– Ненадолго. Божена, вводи сыворотку, – приказал я.

Божена тут же нажала на поршень шприца, в буквальном смысле вливая все наши надежды и упования в Лилит.

Когда все процедуры были окончены, мы один за другим покинули бокс. Я вышел последним, проверил запорное устройство двери и прошагал к мониторам за столом, на которых чертились самые разные графики показателей жизнедеятельности Лилит.

Мне казалось, прошла целая вечность, пока мы ждали ее пробуждения. Но вот она открыла глаза, замотала головой из стороны в сторону, а потом резко спрыгнула со стола и приземлилась на четвереньках, как очнувшаяся от оглушения добыча, чуявшая хищника поблизости.

Лилит перемещалась на четырех конечностях вдоль стеклянной стены бокса, пристально разглядывая каждого из нас. О, вирус определенно оставил им хитрость и элементарную память, потому что она узнала меня – ее злого доктора. Лилит остановила свой взор и на Тесс, в которой чуяла гораздо больше чего-то знакомого, нежели в нас. Она продолжала порыкивать на нас, сипло дыша, скалиться своими мощными челюстями, водить языком в воздухе, ловя атомы притягательных ароматов.

– Что-нибудь происходит? – прошептала Хайдрун, хрустящая сухарями.

Ребята смотрели то на Лилит, то на меня, я же пытался распознать сознание Лилит в энцефалограмме, рисующей ритмы мозга. Где же ты? Ты ведь должна где-то обнаружиться! Я знаю, что ты там, вирус не может стереть сознание, как ластиком. Наши тела – это нечто большее, чем просто набор хромосом, облаченных в биофутляр. За долгую жизнь исследователя меня так и не покинуло ощущение чего-то необъяснимого и паранормального в существовании человеческой расы на земле, ведь не зря природа наделила нас столь не примитивным разумом, давшим нам возможность задать самим себе вопрос: в чем мой смысл? Что-то продолжало заставлять меня верить в то, что мы нужны миру, что наша миссия значима, что мы избранные. И этот сакральный смысл не может быть облачен в оболочку, которую так легко украсть, зачастую наши тела не подчиняются законам биологии: люди чудом излечивались от раковых заболеваний, покойники оживали в морге, смертельные заболевания излечивались верой. Это говорит о том, что наше сознание связано с нашими телами гораздо теснее, чем просто мысль в мозгу.

Лилит носила на себе датчики считывания пульса, давления, температуры, а ее, как выразилась Тесса, «чудо-шапку» Фабио с Ульрихом снабдили радио-датчиками и избавили меня от целых мотков проводов.

– Она смешная, – сказала Хайдрун и постучала пальцем по стеклу.

Лилит тут же огрызнулась на нее.

– Хайдрун! Она же не рыба в аквариуме тебе! – тут же выругалась Куки.

Тесса подошла ко мне. Как и меня, ее больше интересовали не физиологически показатели Лилит, а ее мозговая активность, а потому она уставилась на энцефалограмму.

– Кажется, что-то происходит, – сказала она, ткнув пальцем в неровные линии.

В самом деле! Ее прежде синхронные ритмы начали потихоньку отходить от привычной монотонности и в них стал наблюдаться легкий разброс в динамике и импульсах.

– Это может объясняться ее попытками изучить нас, разглядеть. Она изучает окружающую местность, – ответил я.

Честно сказать, по таким результатам я не могу сделать вывод, что мы активировали ее сознание.

Лилит продолжала перемещаться из одного угла бокса в другой, потом снова прыгала на стол и разглядывала нас своими огромными голубыми глазами.

– Она должна заговорить или что? – не понимал Свен.

– Ага! Она должна представиться и спросить, как мы поживаем, – усмехнулась Арси.

– Да ладно тебе! Я же просто предположил!

– Она должна нас узнать! – предложила Хайдрун.

– Ага! И спросить сколько время!

– Да ты заколебала!

– Да ни черта это не работает! Видите же? Как была безмозглой, так и осталась!

– Она не узнает нас, потому что и при жизни нас не знала! – предположил Ульрих.

– Тогда надо, чтобы она что-нибудь вспомнила! – сказал Фабио.

– Точно! Надо активировать ее воспоминания! – добавил Томас.

– Каким образом? Ты же не знаешь ее! – сопротивлялась Арси.

Ребята высказывали предложения наперебой, и, как всегда, они были не оригинальнее их предложений про маковый рулет с лимонником. Снова поднялся привычный гам перебивающих друг друга голосов – бесполезная трата энергии и моих нервов, потому что ничего путного они никогда не предложат. Я же пытался сосредоточиться на том, как подтолкнуть сознание Лилит в нужном направлении. Вирус блокирует сигналы к ее памяти, и чтобы сломить эту блокировку, нам необходимо было напомнить Лилит о чем-то очень важном из ее жизни. Но как это сделать, если мы ее не знаем?