Совершить военный переворот – идея, которая вслух укладывается в три слова, а в реальности не укладывается даже голове. Я до сих пор с трудом принимаю факт того, что стою во главе мятежа, про который только в учебниках читал, и уж никогда бы не подумал, что однажды стану героем подобной революции, когда народ доведен до такого глубоко отчаяния, что перешагивает через мощный моральный барьер убийства себе подобного и берет оружие в руки, чтобы напасть на того, кого еще вчера считал богом. Это предел. Это грань. Это край, за которым ждет лишь безжалостная пропасть. Посреди смертельного анархического мрака ты либо сгинешь безвозвратно, либо проложишь мост из трупов врагов и преодолеешь критический рубеж. Говорят, законы природы жестокие. Но ничто не посоперничает с людским миром в садизме.

Я сижу в коридоре, сжимая винтовку в руках, как если бы собирался в бой с зараженными. Я с ужасом осознаю, что всего пара минут отделяет меня от первого выстрела из автомата, и целью его станет не безмозглый кровожадный монстр, а солдат, с которым мы каждое утро завтракаем в одной столовой. Вот он – порог восстания. Вот он – мой барьер братоубийства. Вот она – дверь, пройдя которую, я навсегда изменюсь, потому что пролью кровь брата ради собственного выживания. Я никогда не забуду этот момент, он впечатается мне в память, как родимое пятно – несводимое, отчётливо черное, исчезающее лишь с гниением плоти. Оно станет меткой рубежа, изменившего мою жизнь безвозвратно. Я сожгу все мосты к прошлому, назад пути не будет, потому что пулю не остановить, а смерть бесповоротна. Впереди лишь будущее неизвестное, загадочное, пугающее, но в то же время наполненное надеждой на светлое. Садизм людского мира характеризуется вечным беспощадным противоречием: светлая надежда заставляет окропить ее сырой кровью, чтобы не потухло священное пламя жизни.

Это мой ад: попасть в бесконечную временную петлю с кровопролитием людей, обманутый всеобщим убеждением в том, что успех требует жертв. Сколько их будет? Как долог будет путь? Никто не знает. А я продолжаю из раза в раз убивать людей, надеясь, что в один прекрасный день этот кажущийся недосягаемым успех все же наградит меня своим приходом, просто потому что не могу остановиться и перестать верить, не могу принять факт того, что я стал убийцей напрасно.

Дверь в светлое будущее, ждущее свежей крови, здесь за углом. Как и зараженные там наверху охотятся ради человеческих животворящих соков. Какой бы путь человек ни выбрал, ему придется жертвовать собой. Дверь ждет. Осталось лишь постучать в нее. Гранатами.

Вторая штурмовая группа – Бесы и Бодхи – создадут отвлекающий маневр на центральных воротах Зоны Браво. Именно там организуется самое ожесточенное столкновение между Падальщиками и Големами ввиду большой численности солдат Крайслера, блюдущих Зону Браво так рьяно, словно там запрятаны сокровища нации. Зона Браво – мощнейший оплот безопасности Генерала, преодолев ее, мы не оставим Крайслеру практически никаких шансов выиграть в бою, а потому он будет сопротивляться остервенело и жертвенно. Бесы и Бодхи должны как следует нашуметь, чтобы облегчить наш проход по Зонам внутри. Пока все внимание глаз Генерала будет сосредоточено на побоище возле главных дверей, мы, как крысы с привязанной к нашим спинам ядерной боеголовкой, должны добраться до генеральского штаба и запереться изнутри. Главное – взять кукловода в прицел, тогда и вся его армия окажется в наших руках.

Схематичные планы Зон, которые нам опять-таки достал Триггер, были быстро оцифрованы и вшиты в платформу Фелин, которая отныне будет служить нам глазами в неведомых чащобах, как, впрочем, и всегда. Разница лишь в том, что до этого момента малышка Фелин помогала нам в борьбе с чистым злом, по-хозяйски разгуливающим на поверхности, а сейчас она стояла в наших рядах в борьбе со злом, который мы породили сами.

Дай палец – по локоть откусит. Мы дали Генералу власть, потому что на тот момент он был единственным, кто мог распорядиться ею так, чтобы спасти наши жизни. Но прошло сорок лет, и он готов откусить нам не то, чтобы локоть, а целую голову, лишь бы сохранить власть в своих руках. Власть меняет людей, очерствляет их, заставляет забыть милосердие и заражает патологическими амбициями достигнуть мнимую цель любыми способами, оставаясь глухим к мольбам большинства. Генерал слишком сильно верил в самого себя, в свою избранность и неприкосновенность, и эта вера ослепила его ярким блеском ореола, который он сам считал великолепным. И пока он любуется бликами своего величия в отражении обманчивого зеркала, заставляющего потерять почву под ногами и увидеть нимб над головой, мы незаметно подкрадемся со спины и схватим его. Довольно с нас разрушительного нарциссизма, владеющего скипетром и державой. Мы его тысячи лет терпели, пока он не привел нас к Вспышке.

Разработав годный план, две недели отшлифовывая его каждым движением каждого участника, учитывая чуть ли не каждый кирпич в стенах Желявы и каждый патрон в наших магазинах, мы вооружились Фамасами и боевыми припасами так, словно отправлялись в двухдневную миссию. В принципе значимость предстоящего задания была соразмерна длительным миссиям на поверхность, которые спасали население Желявы добытыми ресурсами. Сегодня мы спасаем Желяву от не менее гиблой заразы. Сегодня мы спасем ее от отчаяния и вылечим надеждой на лучшую жизнь.

Стрелковая подготовка отрядов Крайслера куда менее интенсивная, чем у Падальщиков. Тут нет безмозглых монстров, желающих разорвать тебя в клочья. Есть воры, хулиганы и прочие мелкие преступники, которых солдаты вырубали шокерами или вязали врукопашную, поскольку в условиях подземного заточения здоровье людей стало настолько хилым, что одного слабого разряда током достаточно, чтобы остановить человеческое сердце. Поэтому в основном Големы дружат с дубинками, но хлещут ими так, что с одного удара кости ломают. Если Падальщики в совершенстве владеют искусством огнестрельного боя, то солдаты базы в совершенстве владеют приемами ближнего боя. Каждый миллиметр наших габаритных и малоповоротливых костюмов прошит броней, мы как улитки в панцире: в безопасности, но оттого очень тяжелые и медлительные. Големы же облачены в трикотажный костюм и бронежилет, а оттого они быстрее, ловчее и гибче.

Разумеется, отряды внутренней безопасности, караулившие периметр военного блока, вооружены автоматами. В основном, это бессмертные Калашниковы. Но Фамасы обладают большим преимуществом: скорострельность выше, прицельная дальность больше, главное – не подпустить к себе Голема на расстояние вытянутой руки, иначе держи череп крепче.

Ночью штаб Генерала охраняется, как зеница ока, а в рабочее время сотрудники слишком заняты рутинными заданиями, чтобы сохранять постоянную бдительность и уделять максимальное внимание наблюдению за территорией. Поэтому мы решили атаковать во время завтрака, Триггер тоже советовал раннее утро, когда коридоры военного блока пустеют, меньше шансов столкнуться с зеваками.

Не последнее место в наших решениях занимает мнение Триггера. Большая часть Падальщиков – сироты, и Триггер заменил нам отца. Он всегда был родителем для Падальщиков, с самого рождения, с формирования самого первого отряда специального назначения, он первым вел бесстрашных бойцов в кровавое месиво на поверхности, когда горели города. Он боролся ради оставшегося в живых сына, которого потерял восемь лет назад, и даже та трагедия не сломила его веру в долг, и он продолжил выполнять роль наставника, видя в нас свое продолжение.