Он – единственная завеса, скрывающая мятежную деятельность бунтовщиков от пристальных глаз Полковников и Генерала, чье доверие предал, потому что не мог согласиться с теми жестокими методами выживания, что они предлагали. Запершиеся в подвале крысы, забывшие, что такое солнечный свет, они не могли мыслить объективно. В то время как Триггер с Падальщиками – провидцы, живущие в двух разных мирах одновременно, видящие равнозначность угроз наверху и под землей с одной лишь разницей между ними в том, что там наверху еще теплится надежда, когда здесь она исчерпала себя. Мы единственные солдаты на всей Желяве, понимающие ценность жизни на поверхности, от которой нельзя отказываться добровольно и за которую не желал бороться Генералитет.

Мы выстроились вдоль коридорных стен за поворотом от входных дверей в Зону Браво в полном обмундировании Падальщиков, потому что бронепластины экипировки сегодня определенно спасут чьи-то жизни – солдатам Крайслера дан приказ стрелять на поражение в любого, кто выкажет агрессивные намерения возле ворот. Поэтому еще до начала миссии я вспотел, как в танке, адреналин поддерживал огонь, от которого горели даже кончики ушей, а глазные яблоки научились потеть.

Я присел на пол и выглянул из-за угла. Ворота в Зону Браво охранялись шестью Големами – как на подбор размером с Рафаэлку. Отряд из шести Рафаэлок пугал даже самого Рафаэлку, который сидел напротив меня в шлеме, привычно украшенном белой короткой фатой. Он недовольно нахмурился, когда я подал ему знак о количестве вражеских единиц, все вооружены автоматами. Грудь противно зачесалась, предвкушая боль от пуль, вонзившихся в броню.

Я снова выглянул из-за угла, ловя подходящий момент для атаки. Но тут вдруг почувствовал, как в макушку уперся чей-то локоть.

– Фунчоза, хватит прижиматься ко мне! – процедил я сквозь зубы.

Фунчоза навалился на меня сверху, чтобы тоже вести наблюдение за запасными воротами. Вот что значит, две хозяйки на кухне! Горе-Федор так повторял, когда бил нам по рукам, если мы лезли в его шкафчики за лакомствами без спроса. И сколько таких Горе-Федоров, Линов, Аланий Генералитет намеревался похоронить? Гнев на бездушных ублюдков, видящих в человеческих жизнях лишь цифры, нарастал последние две недели в темпе истребителя, достигнув сегодня апогея.

Я и не рассчитывал на то, что Фунчоза отдаст мне бразды правления даже после того, как все остальные командиры проголосовали за мое лидерство в предстоящем сражении. Когда мы только разрабатывали план, Фунчоза наотрез отказался возглавить отряды у главных ворот, задача которых – отвлечь внимание.

– Черта с два! Хочешь, чтобы тебе все лавры победителя достались? – возник он тогда над столом, заваленном чертежами коридоров базы.

– Здесь речь не о победителях, а об успешном проникновении в штаб!

– Ну уж нет! Я буду стоять позади тебя и дышать тебе в задницу!

– Дышать в спину, – поправил Антенна.

– Чего?

– Говорят «дышать в спину, а не в задницу».

– Да плевать! Я буду стоять позади тебя, Калеб, а ты будешь чувствовать выпирающий из меня твердый дух настойчивости!

– Мне кажется, он вообще не слышит себя, когда говорит, – сказал Хумус Мухе, качая головой.

В итоге, Буддист взял своих качающих головами сержантов и поставил в один ряд с Бесами, возглавляемыми Ляжкой. Ну а Фунчоза стал моим проклятьем (а когда он им не был?) и теперь опирался на мою голову локтем, дублируя мою лидирующую функцию. Мне кажется, Ляжка с Буддистом даже вдохнули с облегчением, когда осознали, что Фунчоза станет моим проклятьем, а не их. За последние четыре года службы бок о бок Маяк стал неким сдерживателем безумия Васаби, вечный антипод и нянька. Неважно, кто значится командиром в Маяке, Фунчоза достается следующему по наследству. Как неожиданный кредит в миллион долларов после смерти родственника во времена Хроник.

– Ляжка, что у вас? – спросил я в микрофон.

– Да, Ляха, что там у вас? – снова продублировал Фунчоза.

Я закатил глаза. Я и будучи сержантом их часто закатывал из-за Фунчозы, а став командиром, растянул мышцы глаз настолько, что они могут в мозг смотреть. Снова вспомнилась Тесса со своими стальными нервами. Она всегда казалась невозмутимой. Интересно, сколько ей понадобилось времени, чтобы обрасти толстой чешуей в ответ на неврастеничность Фунчозы? Я уже доказал всем, что я не Стальная Стерва, исколотив Фунчозу три недели назад. Мой стиль общения с ним тоже оказался неэффективным. Из него даже кулаками дурь не выбьешь.

Через секунду командир ответила:

– У меня десять охранников возле дверей, еще шестеро сидят на пропускном пункте перед воротами.

– Как и говорил Триггер, – ответил я.

Войти в Зону Браво гораздо легче, нежели закрепиться там, потому что как только Бесы и Бодхи попадут внутрь, их поприветствует просторный холл с многочисленными баррикадами, прячущие за собой караул из сотни солдат Крайслера. После того, как завоет сирена тревоги, сотня увеличится до полтысячи всего за пару минут.

– У нас шестеро, – ответил я и посмотрел на ребят, ждущих моей команды.

– Слушай мою команду! – воскликнул Фунчоза.

Ну или ждущих его команду.

Я закатил глаза.

Знаками Фунчоза обозначил тех, кто пойдет в первую атаку, задача остальных – прикрывать чистильщиков ворот. Пришлось признать, что Фунчоза действительно отличный стратег, он выбрал ровно тех, кто больше всего подходил к этим ролям.

– Эй, Сопля, если меня сегодня заденет хотя бы одна пуля, я лично тебя прикончу! – прошипела Жижа в наушнике.

– Я…я…

– А Барахлюш отправится на поверхность в одних трико на съедение нашим зубастым друзьям! Поняли меня? – гневно выплюнула Жижа.

– Так точно, сержант! – пробубнил грудным голосом Барахлюш.

– Мой … моя… мое око не слезет с твоей задницы сержант… То есть, я имел в виду… с … с… твоей головы сержант! – Сопля пытался звучать, как заядлый вояка, прошедший сотню кровавых боев, но лишь получил подзатыльник от Жижи.

Рядовой Сопля, который вошел в основной состав из новобранцев всего три недели назад после огромных потерь среди Падальщиков в деревне, вспотел так, что влажные капли стекали с его дисплея. Его кулаки нервно пожимали ствол винтовки, словно он боялся и хотел потерять ее одновременно, а глаза бегали из стороны в сторону со скоростью истеричной белки в колесе. Как бы сознание не потерял прямо тут в коридоре.

Его вечный друг-соперник Барахлюш был ниже ростом, плотного телосложения и эта его толстошкурная комплекция помогала ему сокрыть паническую дрожь, а вот бледно-зеленое лицо докладывало о возможности появления кучки рвоты перед нами на полу из-за тяжелейшего стресса, скрутившего живот.

Мы все когда-то были на их месте, также дрожали на первой миссии в предвкушении увидеть настоящего зараженного воочию, боялись сделать первый выстрел, после которого уже никогда не будешь прежним. Первый нажим на курок, первая пуля, попавшая врагу меж глаз, первая струя черной крови, прыснувшая из отверстия в синюшном мертвеце – эти воспоминания стали самыми яркими во всей моей жизни, они определили весь мой дальнейший путь, слепили меня как из детского пластилина, обозначили мою форму, позже закаленную в многочисленных боях, ее я сохраню до конца своих дней.