– Стрелять не на поражение! Повторяю, не на поражение!

– Калеб, перестань дристать! Знают они всё! – фыркнул Фунчоза.

Не прошло и минуты, как Големы лежали на полу.

И тут на стенах коридоров загорелись красные лампы, в тот же миг раскатистый пронзительный вой, словно возвещающий о воздушном обстреле из прошлого, заставил нас поморщиться. Сирена вполне ожидаемо огласила присутствие чужаков на территории блока ревом израненного чудовища спустя три минуты после начала атаки на главные ворота. На большее мы и не рассчитывали. Через пару мгновений все коридоры военного блока наполнятся людьми в зеленой униформе, которые будут уничтожать все, что кажется подозрительным. А Падальщики всегда кажутся подозрительными в полноценной экипировке посреди базы, потому что в таком виде мы котируемся лишь на поверхности посреди монстров с зубастыми пастями.

– Надо поторапливаться! – крикнул я.

Мы снова побежали вдоль коридоров, ведомые верной Фелин, прокладывающей путь сквозь Зону и одновременно сканирующей территорию инфракрасным радаром, чтобы предупредить о поджидающих противниках.

Мы проделали уже больше половины пути, и все складывалось удачно, что я ненавидел больше всего, потому что гладкое проведение операции рождает подозрения в том, что мы что-то упустили. Цитируя Фунчозу, «Везде всегда должна быть какая-нибудь жопа!»

Снова оглушительные выстрелы из Калашниковых заставили нас прижаться к стенам и полу. Яркие искры пролетали всего в сантиметре от моей головы, я слышал пронзительный свист разрезаемого воздуха, как если бы пули умели стонать от ожогов. Они вонзались в бетонные стены, взрывая тех фонтанами ошметков, которые рассыпались пылью в воздухе, и она разлеталась по коридорам, заполняя все щели и углы без возможности выйти наружу. Отряд Големов атаковал из-за угла, мы же в ответ поливали тех свинцом Фамаса, направляемым верной Фелин. Отпор бойцов нарастал по мере приближения к воротам в генеральскую зону, все больше профессиональных убийц скапливалось на одном квадратном метре. И первые признаки того, что заварушка переходит на новый более горячий уровень опасности, вырвались из уст Бриджит криком:

– Твою мать!

Ее отбросило на пол силой врезавшейся в броню пули, Калеб тут же прыгнул ей на помощь, мы прикрывали.

– Цела? – спрашивал Калеб, перекрикивая стрекот автоматных очередей, гулко отражающихся в бетонных коридорах.

– Да! – Жижа растирала стальное плечо, в котором виднелись две вмятины.

– Черт-черт-черт! – тут же застонал Сопля и припал возле Жижы с молящим выражением лица.

Он всерьез боялся, что Жижа его прикончит.

Вдвоем с Барахлюшем они помогли Жиже встать на ноги, и уже через секунду она снова была в наших рядах и отражала атаку Големов.

– Не прорвемся! Теряем время! Раф, давай! – крикнула Вьетнам, чей Фамас уже был переведен в положение полностью автоматического огня.

Она была права. Солдатов пребывает все больше, мы не можем задерживаться на блокпостах дольше пары минут, наша задача – прорваться всеми силами сквозь бетонные и человеческие барьеры к генеральскому штабу.

Изящный Рафаэлка с фатой на шлеме снял с пояса пару гранат и запустил в упертых бойцов, не желавших сдавать свой пост. Зеленые металлические шары подкатились точно к баррикаде, а потом один за другим взрывы заглушили стрельбу, а после и бойцов заставили смолкнуть. Дрожь прошлась по всему коридору, как будто сверху на него упал кулак великана, и тут же сероватая дымка заволокла все вокруг.

Когда выстрелы затихли, а дула остывали, распространяя по коридорам запах горящего металла, где-то за завесой густого тумана из бетонных частиц и ошметков послышались крики раненных солдат. Если им повезло, то режущие осколки гранат всего лишь повредили поверхностные ткани, а если нет – то лучше бы им иметь аптечку возле поста, чтобы затянуть жгутом изрезанные артерии. Бойцы продолжали что-то выкрикивать друг другу, но ни один уже не мог вести огонь по нам, а пыльные облачка продолжали поглощать их возгласы, как бесформенный монстр, питающийся болью людей.

– Быстрее! Не теряем времени! – крикнула Жижа и уже рванула вперед во мглу, когда я успел схватить ее за локоть и остановить.

Может, то был мой панический страх, а может, я просто был чертовски неплохим инженером, пусть и радиосвязи, но едва уловимый скрип, который исходил из тумана, словно там кто-то ступал по хрустящему снегу, заложил в мой мозг мысль о той самой жопе, которая бывает всегда и везде.

– Обвал! – первыми заорали Вольт с Электролюксом, которые были на передовой.

– Назад! Назад! – вторил Калеб.

– В другой коридор!

– Налево! Налево!

В туманной мгле, едва различая объекты вокруг, мы кричали и перебивали друг друга в панике, сталкиваясь громоздкими костюмами в узком коридоре, пытаясь найти выход из ловушки. Фелин быстро проложила маршрут в обход и благодаря ее тепловизорам и инфракрасным радарам нам удалось развернуться и сорваться с натоптанного места наутек в противоположный коридор.

В ту же секунду потолок над охранным постом прорвало тоннами земли как раз в том месте, где орали поверженные осколками гранат Големы, они были еще живыми, но судьба решила похоронить их заведомо. И на том не успокоилась.

Одна за другой бетонные плиты, потревоженные ударной волной от гранат, давали трещины и обрушивались вниз позади нас, словно там на поверхности какое-то чудище гналось за нами по пятам. Серая, глинистая, влажная земля заполняла коридоры, точно вода на тонущем корабле. Потолочные плиты, объединенные стальным каркасом, рушили его целостность по цепной реакции, напоминая скалолазов, один за другим срывающихся в пропасть, обвязанные единым тросом.

Мы толкались в панике, наступали друг другу на пятки, страх оказаться погребенным заживо был мерзостнее даже чем быть съеденными зараженными! Хотя тут можно поспорить. Мы – дети подземной базы – с пеленок воспитывались в боязни перед двумя вездесущими угрозами: зараженные и земля над головой. Страх перед этими двумя явлениями повседневной жизни прописан в нашей поведенческой психологии рефлексами, которые мы с трудом можем контролировать, как человек, страдающий боязнью высоты. Ужас сковывает тебя либо наоборот заставляет подпрыгивать, как газель, учуявшая хищника. Вид реакции неважен, главное, что паника неподконтрольна нам.

– Скорее!

– Поднажми!

– Твою мать, беги же! – двадцать солдат перебивали друг друга испуганными криками.

Мне казалось, наш забег превратился в вечный!

А может, я умер в перестрелке? Может, я попал в ад и мой самый худший кошмар стал мои наказанием? Если загробная жизнь существует, то мой ад будет ровно таким, какой была обстановка вокруг: нескончаемый забег прочь от обваливающихся сверху плит, за которыми черная земля, уже заждавшаяся тебя, как на суровой диете, стремится поглотить твое тело, забить нос и рот, проложить путь к твоим обожжённым легким и подарить долгую болезненную смерть погребенного заживо.