несмотря на грохот дождя, неустанно колотившего в каменные стены, они заснули. Осмелившись отпустить наконец маленькие тельца и высвободить руки, я подкралась к окну, из которого так часто наблюдала за дионисийской процессией, направлявшейся в горы. Но нынче ночью менады не ходили по Наксосу. На поляне никого не было. Одни только деревья и буря.

Я, конечно, задавалась вопросом, что Дионис собирается делать в Аргосе, но, признаюсь, размышляла об этом праздно и неопределенно. Наверное, каким-то образом проявит свою силу, чтобы доказать превосходство над неподатливым, упрямым братом. Но как именно проявит, я не могла представить в точности. Ведь так поступали обычно другие олимпийцы – боги, которых Дионис всегда презирал. А как он сам это сделает, я не понимала.

К утру буря выдохлась.

Проснувшись, мы позавтракали фигами с медом под слабыми лучами солнца и пошли гулять по берегу, всей грудью вдыхая свежий воздух, промытый, сверкающий. Прекрасный выдался день для плавания.

Дети тревожились: опять я собралась их покинуть, на этот раз еще и вместе с отцом. Привыкли, что мать всегда с ними. Я даже Тавропола не взяла, сколь ни мучительно было оставлять его, – препоручила заботам бдительных менад, любивших его тоже, ведь он все-таки уже подрос и мог обойтись без меня. Я не знала, чего ожидать, и не могла допустить, чтобы хоть кто-то из детей стал свидетелем какого-нибудь кошмарного зрелища – вроде разорванных в клочья козлят.

– Не волнуйтесь, о вас прекрасно позаботятся, – уверяла я сыновей, а Дионис качал их на руках, целовал и нарекал отважными хранителями Наксоса на время нашего отсутствия.

Они наблюдали с берега, как мы отплываем, вместе с немногими остающимися менадами. Все прочие отправились с нами. Тяжелый плющ свешивался с мачты огромными гребнями, а белые гребни волн сверкали на солнце. Дионис вложил ладонь в мою руку. Мы отбывали в Аргос, и впервые после смерти Федры во мне зажглась лучина надежды.

Глава 38

Впервые увидев полуостров Пелопоннес, я воодушевилась. Роковое путешествие в Афины ослабило мою зародившуюся было тягу к странствиям, и все же приятно было оказаться в новом месте, никак со мной не связанном. Не запятнанном моей семьей и несчастьями, за нами тянувшимися.

Мы не направились сразу в город. Царского приема нам бы там не оказали, ждать этого не следовало. А бросили якорь в тихой бухте, на которую глядели одни лишь горы.

– Мы что, пешком отсюда пойдем? – удивленно спросила я Диониса.

Он улыбнулся.

– Явимся скромными путниками. Не хочу поражать брата, представая во всем своем божественном блеске, – пока не хочу. Вопреки ожиданиям, он человек с простым вкусом, хоть и царь.

Хорошо было на просторе, воздух пах свежей листвой и солью.

– И ты всегда так путешествуешь? – спросила я. – Не ездишь в колесницах, не летаешь на крыльях?

Он пожал плечами.

– Бывает. Но лучший способ мир повидать – ходить пешком. Боги, предпочитающие молнией носиться по небесам или рысью скакать в зверином обличье, многое упускают. А я люблю узнать всякую местность, понять ее особенности. Забрось меня с завязанными глазами в дюжину разных мест, и я наверняка смогу определить, где оказался, – по одному лишь дуновению ветерка.

Это и впрямь несложно, если ты бог, думала я. Однако удивлялась теперь, хоть и любила Наксос, что до сих пор почти не путешествовала.

Мы шли, наверное, около часа, и вот я увидела ее неясные очертания вдалеке. Исполинской статуи, рисовавшейся на фоне неба. Блестело, мерцая на солнце, золото и слоновая кость. Мы подошли поближе, и я лучше ее разглядела. Надменное лицо, венец из жестких кудрей, а поверх – сияющая корона. Распахнутые глаза смотрят на нас сверху вниз, неумолимые, холодные. По спине струится резными волнами свадебное покрывало. В руке – высеченный из камня огромный гранат, размером с мою голову, наверное. Никогда еще не видела я такой грандиозной, великолепной и кропотливо исполненной статуи. Она сидела перед входом в собственный храм – Гера, царица олимпийцев. Гонительница моего мужа. Я глянула на Диониса. Лицо его хранило осторожную невозмутимость.

– Достойно восхищения, не правда ли? – сказал он.

Я представить не могла, сколько это стоило, сколько месяцев или лет труда было на это затрачено. Лишь царь мог оплатить такое, и лишь бессмертную покровительницу великого города могли таким образом почтить. Моя простодушная радость от прогулки по незнакомым местам понемногу сворачивалась внутри.

Но задерживаться у статуи времени не было, ведь уже за изгибом следующей бухты перед нами выросли городские стены. Поверху ходили стражники, осматривая окрестности. Сердце екнуло слегка: кто знает, какое противодействие нас ожидает?

Дионис встал у подножия стены. Сложив руки трубой, прокричал:

– Персей!

Стены ему не помеха, я прекрасно знала, он просто играл со смертным братом, не раскрывая своих истинных намерений. Может, хотел подразнить его: вот я пришел к твоим стенам как один из вас, но ты знаешь, что это не так. Поосторожней со мной, не то увидишь, как я силен на самом деле.

Наступила тишина, совсем короткая, а затем огромные бронзовые ворота распахнулись. Я узнала Персея по короне и большому круглому щиту у бедра. Сейчас он был накрыт лиловым шелковым полотном. Казалось, Персей тоже, подобно Дионису, пока что сдерживает свою силу. Стражники обступили его полукругом, одновременно стукнув древками копий о землю, встали навытяжку.

– Дионис, – сказал Персей, и мне почудилось, что в голосе его сквозит усталость. – Ты опять явился в мой город. Зачем?

– Что за прием ты оказываешь брату? – улыбнулся Дионис. – Ты ведь сын Зевса Ксениоса и, уж конечно, не станешь пренебрегать священными традициями гостеприимства.

– Ты злоупотреблял уже моим гостеприимством, – проговорил Персей спокойно. – Я сказал тебе в последний раз, что ворота моего города для тебя закрыты, но ты снова здесь. – Он оглядел нас, остановил взгляд на мне, спросил удивленно: – Ты свою жену привел?

Дионис легонько сжал мою руку: говори, мол. И я задумалась, а ради чего, собственно, мы явились сюда на самом деле.

– Да, я Ариадна, жена Диониса.

Персей учтиво кивнул.

– Прошу простить меня за грубость. Тебя, любезная госпожа, обидеть не хотел.

– Так почему эти врата закрыты для моего мужа, он ведь твой брат?

Я думала, Персей внушит мне презрение. Еще один герой вроде остальных – сын могущественного бога, победитель чудовищ, о последствиях не заботящийся. Знал он, что произошло с Медузой? Было ему до этого дело? Или он просто упивался превосходством, которое принесла ему похищенная голова Медузы? Персей казался человеком на удивление мягким – совсем не тот чванливый