— Да, пожалуй, — снова рассмеялась Айя. — А как поживаютостальные «ловкачки»?

— Наверняка все расселись у своих экранов и смотряттрансляцию этой вечеринки.

— Правда? — нахмурилась Айя. — Вот бы никогда не подумала,что «ловкачек» может интересовать такая ерунда, как «Бал тысячи лиц».

Лай улыбнулась, бросила взгляд на Моггла и наклонилась ближек Айе:

— Хочешь, подскажу сюжет?

— Сюжет? — спросила Айя.

Она пока не задумывалась о новой теме. После конца света,после открытия новых горизонтов для человечества все казалось скучным иплоским. Порой ей даже приходила в голову мысль стать рейнджером.

— Может быть, — кивнула она.

— Ладно. Только ты должна пообещать, что никому ничего нескажешь, пока не разрежут торт.

Айя удивленно вздернула бровь. Одна из традиций «Бала тысячилиц» заключалась в том, что Нана Лав ровно в полночь угощала гостей розовымтортом. Вокруг этого торта собирались все знаменитости, и каждый получал свойкусочек славы.

— Ну... хорошо.

Лай отмахнулась от нескольких камер-блесток и, прижав губы куху Айи, еле слышно прошептала:

— Я впрыснула в торт смарт-материал, приготовленный Иден.Пока мы с тобой разговариваем, это вещество расползается по торту, и скоросахар станет... ну, в общем, неустойчивым.

— Неустойчивым?

— Тсс! — Лай сдавленно хихикнула. — Как только Нана разрежетторт, он взорвется. Ничего смертельного. Просто все перемажутся.

Айя раскрыла рог, представив себе всех городскихзнаменитостей, заляпанных розовым кремом.

— Но это же...

— Просто гениально? Согласна с тобой,— сказала Лай и сулыбкой напомнила: — Только не забывай: ты мне пообещала, Проныра. Ты мнедолжна одну сохраненную тайну.

Айя поискала Фрица с помощью сигнала на айскрине и нашла наверхнем балконе. Он стоял один и смотрел в сторону темных садов.

— У меня к тебе один этический вопрос, Фриц, — сказала Айя,подойдя к нему.

Он обернулся, и в его больших глазах вспыхнули искоркифейерверков.

— Этическая дилемма? На этой вечеринке?

Айя огляделась по сторонам. Ни одной камеры-блесткипоблизости. Она видела только Моггла. Сегодня ночью в сад Наны Лав никакиеаэрокамеры не допускались. Наверное. Как раз поэтому на балконе было пусто.

— Представь, что ты «выскочка», Фриц, и тебе известно, чтокое-что должно произойти... скажем, на вечеринке. И из-за этого хозяйкаопозорится — просто прилюдно сконфузится. Но ты дал слово никому не говорить.

— Ммм... — задумчиво протянул Фриц. — Мы же говорим только осмущении, да?

— Да. Но об о-очень сильном смущении.

— Пожалуй, я бы сдержал слово, — улыбнулся Фриц.

Айя вздохнула и устремила взгляд на город. Окна домов былиозарены светом уолл-скринов. Все жители города смотрели трансляцию «Бала тысячилиц».

— Иногда я жалею, что тебе нельзя доверять секреты.

— Может быть, скоро у тебя появится такая возможность, —усмехнулся Фриц.

— Ты о чем? — непонимающе нахмурилась Айя.

— Знаешь, я много думал о том, что мне сказала Тэлли. Ну, всмысле, что я трус, если не могу сам говорить правду. — Он постучал себя пальцемпо виску. — Может быть, абсолютная честность начинает устаревать.

— Но сейчас в твоей группировке народу больше, чем когда быто ни было!

— Именно так. Я им больше ни к чему.

Айя часто заморгала, пытаясь представить себе Фрица безвспышек откровений.

— Не знаю, Фриц-тян. Я бы сказала, что ты мне нужен рядомтакой, как сейчас. Чтобы я не врала.

Его рука легла на ее плечо. Он притянул Айю ближе к себе.

— Не бойся. Я буду с тобой. И я не перестану быть честным.Хочу отказаться только от абсолютной честности.

Айя обняла его и спросила:

— Но если ты перестанешь говорить правду, как я смогуузнать, нравится ли тебе до сих пор мой большой нос? Я не собираюсь менять егоформу. Тэлли-ва взяла с меня слово.

— Да, она мне тоже об этом говорила. Но ты не переживай.Маленькая операция моего сознания не перевернет. В том, что касается тебя, — определенноничего не изменится.

Они еще долго стояли на балконе, слушая взрывы смеха имузыку.

Это было так странно — держаться на задворках вечеринки.Сколько Айя помнила себя, она увлеченно, с замиранием сердца смотрелатрансляции « Бала тысячи лиц» и представляла себя одной из избранных. И воттеперь она оказалась здесь, а ей больше всего хотелось остаться наедине сФрицем и смотреть на город, на сад Наны Лав, в котором не было ни однойаэрокамеры, и радоваться тому, что больше никто сегодня не желает уединяться.

В конце концов, за спиной у Айи всего-навсего бушевала вечеринка.В этом доме когда-то жило не одно поколение красавцев и красоток., Ониодевались примерно так же, как сейчас была одета Айя, они все говорили одни ите же слова. Камеры-блестки и рейтинг лиц почти ничего не изменили...

Внизу послышался глухой стук. Айя опустила глаза.

Это был Дэвид. Спрыгнув на землю, он выпрямился. Наверное,вылез из окна.

За ним последовала Тэлли Янгблад. Она опускалась плавно, каклепесток цветка вишни, изящно замедляя свое падение с помощью любых точек опоры— подоконников и выступов на стенах. Она грациозно приземлилась, взяла Дэвидаза руку, и они пошли по садовой тропинке.

Фриц крепче обнял Айю.

— Я о них думал.

— Ты же слышал, она сама сказала, — прошептала Айя. — Ни скем, с тех пор как...

Но Тэлли прижалась к Дэвиду. Они уходили в темноту,соприкасаясь плечами.

— Моггл, ты снимаешь? — вырвалось у Айи, но она тут жеспохватилась: — Нет, ничего, это я так...

Она повернулась к Фрицу и с улыбкой увела его с балкона.

— Пойдем. Скоро полночь. Посмотрим, как разрежут торт.