В самом деле, каждый корабль должен был бы выйти, даже если бы у него на борту не было пушек, но каждый пинк способен нести 30 пушек и, судя по размерам (600-тонные и очень широкие), они могли показаться туркам линейными кораблями. То было время, когда граф Орлов должен был показать себя и поставить свой кайзер-флаг, чего он никогда бы, по всей вероятности, и не сделал, если бы не был столь постыдно выбит из гавани Наварина.

Воскресенье, [23 мая]/3 [июня]. Но вернемся к мысу Анджело. После того как мы дождались, когда адмирал Спиридов соединится с нами, мы пошли вдоль берега на сильном ветре при зарифленных марселях, чтобы доплыть до входа в Навплийский залив до наступления темноты. Мы оставались весь полдень головным кораблем, и корабли двух эскадр шли на ветре, пока не подошли на расстояние около 5 лиг к острову Спеце. Мы уменьшили паруса в 6 вечера и в 7 вечера легли в дрейф. Ветер значительно ослабел до того, когда к нам присоединилась эскадра адмирала Спиридова. Всю ночь до 7 утра было преимущественно тихо, пока легкий бриз не пришел с юго-запада. Мы распустили все рифы и поставили брамсель и стаксели, так поступила и вся наша эскадра. Адмирал Спиридов последовал за нами с зарифленными марселями на эзельгофте, при поднятых нижних прямых парусах; и его эскадра шла вся с зарифленными марселями. Корабль адмирала Спиридова установил три флага*. [На поле приписано:] *У них и мыслей не было поставить марсели, что очень похоже на голландцев: они долго думают перед тем, как убрать паруса, но когда они это сделают, они не решаются вновь их распустить499*. Также спустили шлюпку за борт, чтобы отправить капитана Хметевского на «Три Святителя» на место капитана Роксбурга.

В 9 утра мы дали сигнал отстающим кораблям прибавить парусов – то все были корабли эскадры адмирала Спиридова. Но сигналы не были им повторены.

В 10 часов утра корабли моей эскадры установили стаксели и брамсели и шли близко со мной, когда с салинга был дан сигнал о том, что виден неприятель, встающий под паруса между островами Спеце, куда мы и направлялись500. После этого мы дали сигналы, что видим неприятеля и что всем гнать за неприятелем; на эти сигналы ни адмирал Спиридов, ни его эскадра не обратили ни малейшего внимания. Так как мы спустили шлюпку, чтобы доставить нашего бывшего капитана [Хметевского] на борт его корабля [«Три Святителя»], адмирал приказал лейтенанту Макензи следовать в шлюпке и, доставив капитана на борт нового корабля, сообщить адмиралу Спиридову, что неприятель находится на виду, а также молить его повторять сигналы и поднять на его эскадре все паруса, какие сможет, так как все неприятельские суда были под парусами.

В 11.30 утра он повторил сигнал для задних кораблей прибавить парусов. Адмирал Спиридов и его эскадра все паруса держат зарифленными, тогда как наша эскадра подняла все паруса и заставляет неприятеля спешить. Неприятель идет близко к берегу между островами, держа курс на Архипелаг. В полдень увидели, что некоторые корабли неприятеля огибают Идру, а некоторые идут между островом и материком. Адмирал Спиридов все еще в том же положении и по меньшей мере в двух лигах позади нашей эскадры.

Понедельник [24]/4[июня]. Легкий бриз и ветер по большей части переменно с безветрием, в 1.15 пополудни повторили сигнал всем гнать [за неприятелем]. Адмирал Спиридов сигнал не повторил и не прибавил парусов. Мы быстро оставляли его позади. В 2.05 пополудни адмирал Спиридов дал собственный сигнал, который, как мы надеялись, должен был означать погоню или требование прибавить парусов, но по передвижению его эскадры мы поняли, что его эскадре был дан сигнал лечь в линию де баталии*. [На поле приписано:] *У него не был установлен его флаг все это время, а был вывешен только обычный брейд-вымпел*. Это привело к тому, что ближайшие к нам два его корабля, шедшие впереди их адмирала, оказывались концевыми (sternmost) кораблями, если они занимали место в его боевой линии. Этот ненужный сигнал в такое время плохо повлиял на мою эскадру: [фрегат] «Африка», который вел погоню впереди нас на всех парусах, тотчас сократил паруса и лег в дрейф. На это адмирал [Элфинстон] приказал дать в его сторону пушечный выстрел, так как всем был подан сигнал гнать за неприятелем.

В 2.35 адмирал Спиридов впервые повторил наш сигнал с того момента, как неприятель уже пять с половиной часов был у нас на виду*. [На поле приписано:] *Такое поведение должно расцениваться как трусость, и то, что он наконец повторил сигнал, очевидно, произошло из‐за уверенности, что он не догонит неприятеля до темноты*.

Ветер начал набирать силу и неприятель с наветренной стороны стал обходить острова [Спеце]; мы их быстро нагоняли, когда «Не Тронь Меня» и «Саратов» с двумя нашими фрегатами были впереди нас на расстоянии двух пушечных выстрелов. Мы наблюдали, как неприятель поднимает все паруса, не дожидаясь своих отстающих кораблей, четыре из которых находились на нашем подветренном траверзе.

В 4.20 пополудни два корабля эскадры адмирала Спиридова, которые в ходу были значительно легче, чем любой корабль из нашей эскадры, вырвались вперед, но они не поднимали стакселей и потому продолжали держаться на ветре поблизости. В это время, когда мы поравнялись с неприятелем, «Не Тронь Меня» и «Саратов», шедшие впереди флота, круто легли к ветру, хотя был дан сигнал погони; мы выпалили из пушки, чтобы повторить сигнал. В 4.25 «Надежда» и «Африка» круто пошли против ветра, они дали свой сигнал повернуть и гнать на северо-восток. Выпалили по ним один раз, они подчинились, и мы дали сигнал идти вперед курсом на перпендикуляре ветра. На «Надежде» и «Африке» не подняты стаксели, хотя они были на четырех румбах от ветра. В 4.55 пополудни на «Саратове» уменьшили паруса, хотя его собственный сигнал был нападать, и мы в то же время наблюдали, как два турецких адмиральских корабля, которые были ближайшими к нашим передовым кораблям, были взяты их галерами на буксир; в 5.03 пополудни [фрегат] «Африка» лег круто к ветру.

В 5.26 на «Не Тронь Меня» подняли нижние прямые паруса и взяли рифы на прочих парусах, хотя на корабле видели, что неприятельский адмирал уходит от них. В 5.40 пополудни на «Не Тронь Меня» опять установили бом-брамсели.

В 6 часов пополудни два корабля эскадры адмирала Спиридова все еще шли на ветру – мы выпалили один раз по [кораблю эскадры Спиридова] «Яннуарий», чтобы заставить его наступать, и ядро упало им под корму. Адмирал [Элфинстон] отправил шлюпку с офицером с сообщением к адмиралу Спиридову, чтобы просить его повторять наши сигналы точно и безошибочно. В 6.35 повторили сигнал погони. В 6.55 три неприятельских судна – большая шебека или фрегат и две большие галеры – повернулись к нашему авангарду и несколько раз выпалили из пушек, но ядра и половины расстояния не долетели, после чего мы повторили сигналы нападать и авангарду атаковать, так как было похоже, что они находились на расстоянии выстрела от неприятельского верховного адмирала, который стрелял с кормы в наш авангард, не подняв своего флага.