А я… а меня – лизнули в ухо. Смачно, со вкусом, что называется.

– Цыпленок! – знакомый тягуче-бархатный шепот прошелся по моим оголенным нервам, взбудоражив еще больше.

Я резко, насколько получилось, конечно, повернула голову, чтобы посмотреть, убедиться, что держит меня, по всей видимости, вполне живой и здоровый Поль, оклемавшийся после покушения. И задохнулась, осознав, что смотрю в светящиеся в темноте звериные глаза оборотня, а тяжелый мужской аромат обволакивает не только его, хозяина, но и в данный момент – меня. Причем совершенно забивая посторонние запахи краски, олифы, древесной стружки.

Слишком сильный запах, утверждающий: самец, в руки которого я попала, явно гиперальфа, не молодняк. Даже от почти двухсотлетнего Влада пахнет слабее, мягче, не призывая покориться, поджав хвост, открыть глотку, выказывая уважение. Все верно, все так, как рассказывали, предупреждали дед и бабушка. Поэтому им когда-то пришлось бежать, заранее зная: бой с Мирославом не для молодого оборотня. Любой вер поймет, кто сильнее, а кто слабее. В нашем волчьем обществе иерархия силы слишком глубоко укоренилась.

Но несмотря на завораживающий запах оборотня с мягким именем Поль – гипнотический, подспудно уговаривающий расслабиться и получить удовольствие, – я тоненько запищала, напрягаясь всем телом и пытаясь отстраниться от мужчины, не давая слабо развитым звериным инстинктам взять верх над разумом. Мало ли, что минуту назад рисковала, спасая этого невероятно привлекательного француза. Глаза Поля разгорались сильнее, словно они сами по себе, а остальное растворилось в темноте.

Наши «гляделки» прервало шипение моей тетки, срывающееся на хрип:

– Нет! Нет! Не подходи! – Она тенью метнулась из одного угла в другой. – Я сказала: не двигайся с места! А-а-а… убери руки, не лапай, не твое… да елки зеленые, я взрослая свободная женщина и… не рычи на меня. Порядочный мужчина никогда не… ах, ты…

Я невольно отвлеклась от сияющих глаз Поля, наблюдая за Анфисой, метавшейся по складу, отбиваясь и кидая в настойчивого преследователя попадавшиеся под руку банки, бруски и тряпки. Но Этьен – черноволосый гибкий волчара в деловом костюме – неизменно возникал то здесь, то там, уходя с траектории полета, откровенно играя в кошки-мышки, позволяя «мышке» ускользнуть, давая мгновение ложной надежды на свободу.

В этот момент теплые влажные губы и горячее дыхание Поля прошлись по моему уху, согревая, затем по щеке спустились к шее, снова лизнули. Я сразу забыла о тетке: незащищенное горло для любого оборотня – предмет неосознанного, инстинктивного страха и тревоги. А дальше протестующе глухо вскрикнула, выгнувшись от боли в местечке, где шея переходит в плечо – Поль клычищами вонзился, ставя клеймо, метку собственника. Без предисловий и уговоров, без предупреждения или подготовки. Раз и навсегда обозначив для любого вера, что Алиса Мишкина – теперь движимое имущество Поля Лазара Морруа. Наглого кренделя из Франции.

– Уй, как больно-то, зараза мохната-а-я… – О, Луна, за что ты меня наказала: стоило увидеть эти гадские голубые глаза, мозги полностью отшибло.

Тяжелый, густой, но очень привлекательный мужской запах теперь уже моей пары стал еще сильнее, насыщеннее, предупреждая любого соперника или конкурента, задумавшего подходить близко к чужой самке, об опасности. Мою шею, наконец, перестали терзать волчьи клыки, и я обиженно всхлипнула, откровенно жалея себя, глупую бедняжку.

Поль быстро и с удивительной нежностью зализал ранки, хрипло выдохнув мне на ухо на французском:

– Прости, маленькая, за эту боль. Но совершать ошибок своих друзей и медлить с меткой я бы точно не стал.

– Отпусти меня, – почти умоляюще пискнула я на его языке и передернула плечами, снова зашипев от боли.

– Больше никогда! – мягко возразил он.

– Отвали, я сказала! Не смей на меня скалить клыки, я не стоматолог… – Анфиса шепотом «ревела» подобно раненому зверю.

С трудом двигаясь в медвежьих объятиях Поля, который на мои поползновения выбраться не реагировал, я испуганно обернулась. Тетушку схватил Этьен, но она обеими руками удерживала его за уши подальше от своего горла. А тот явно намеревался, так же как и Поль на моей, поставить свою метку на тетушкиной шее.

– Кто эта дикая кошка? – усмехнулся Поль у меня над ухом, заставив рыкнуть от ярости.

– Моя тетя! И вы оба…

Моя возмущенная речь оборвалась на полуслове. Этьену надоела глупейшая борьба, он резко подкинул свое несговорчивое «счастье», поймал, перехватил удобнее и, прижав спиной к своей груди, впился в ее плоть клыками. Определенно, еще один гад! Неблагодарный!

– Животное… – прохрипела Анфиса, правда, к моему удивлению, в ее голосе не было гнева, злости или… недовольства.

Словно она смирилась и… поощряет его поступок. Мелькнула глупейшая мысль: «Возможно, ей игра в догонялки понравилась?» Дальше и вовсе удивилась: Аня расслабленно прикрыла глаза, по-звериному блестевшие, откинулась на плечо мужчины и еще наклонила голову. Чтобы Этьену стало… удобнее метить? Я что-то пропустила?

– Почему вы сразу не предупредили, что очнулись? – обиженно спросила я, чувствуя себя неловко в объятиях фактически незнакомца. – Зачем спектакль дурацкий устроили?

– Опасались спугнуть свое сокровище, – с уже знакомым грассирующим рычанием довольно ответил Этьен, крепко прижимая Анфису и с наслаждением облизывая ее шейку поверх метки.

А во мне забурлило глухое раздражение.

– Прутья мы раздвинули, но вылезти – не с нашими габаритами. Только собрались вырвать решетку, наплевав на шум, а тут – вы гремите! – прояснил Поль с улыбкой, которую я ощущала кожей у виска.

– Кстати, зачем вам тележка? От нее так и несет навозом. Решили всех охранников распугать? – насмешливо поинтересовался Этьен у Анфисы. Мягко, но настойчиво приподнял ее подбородок, чтобы смотрела на него.

– Лис, я тебя предупреждала, что она вонючая… – неожиданно томно мурлыкнула она, глядя в горящие глаза… своей пары.

– Как вы здесь оказались, цыпленок? – отвлек меня от слишком интимного момента Поль, вновь согревая ухо горячим дыханием.

Ответила я едко и пафосно:

– Спасали иностранцев-неудачников! Которых легко опоили, выкинули в окно и привезли сюда ждать смерти. При вашем-то возрасте и опыте…

Я всем телом ощутила, как Поль дернулся. Задело. А вот оправдывался Этьен, причем весьма раздосадованный и сконфуженный:

– За пятьсот лет я впервые попал в подобную ситуацию. Эта Люсьен… дурно пахла. В приемной мне показалось, я в ад попал. И потом мадемуазель настойчиво за нами следовала, не давая дышать. И ваш шеф, Алиса, не лучше. Как можно мужчине увлекаться парфюмом наравне с женщиной?

Поль усмехнулся и сам пояснил:

– Сначала секретарь отбила обоняние, можно подумать, специально парфюм распылила. Сложно соображать, когда нечем дышать и с трудом сдерживаешь тошноту. Потом я тебя увидел. Ощущение, что удар в живот получил. И пока я гадал: ты моя или ошибся в своих желаниях, нас напоили чем-то не менее омерзительным.