Николай собрался было вежливо отказать, но в лицепереводчика было столько мольбы, что оперативник дрогнул.

– Если будет возможность, я передам ей, что вы проситесвязаться с вами, – расплывчато пообещал он.

На другой день Селуянов ворвался к Насте в кабинет сперекошенным от ярости лицом.

– Ты что же творишь, мерзавка? – чуть не кричалон. – Глазки мужику строила, слова говорила, а когда он попался – в кусты?Одинокого инвалида в себя влюбить – невелик фокус! Попользовалась его добрымотношением в интересах дела и бортанула? Неприлично это, мать. Надо все-такидумать, что делаешь.

Настя подняла на него усталые после бессонной ночи глаза. Изресторана они вернулись в пятом часу утра, и поспать ей удалось всего два часа.Голова была чумная и словно забита песком.

– Погоди, Коля, не так быстро. Давай все сначала и попорядку.

– Какой уж тут порядок, – буркнул он, немногоостыв после того, как выпустил первый пар. – Никакого порядка нет. Почемуты не сказала Соловьеву, что у тебя домашний телефон сменился?

– А почему я должна была ему об этом говорить?

– Да потому, что он влюблен в тебя по уши. И страдает,между прочим. Звонит тебе день и ночь и не может понять, почему никто трубку неберет. Сидит в своей «Мечте» один как сыч, к каждому шуму прислушивается, всенадеется, что его ненаглядная Настенька к нему в гости пожалует. Да он чуть неплакал, когда просил меня помочь связаться с тобой. Ты хоть понимаешь, чтотворишь?

– Коля, ты преувеличиваешь, – спокойно ответилаона. – Ты все это сам придумал. И Соловьев тоже все это придумал от скукии одиночества.

– А хоть бы и так! – снова взвилсяСелуянов. – Хоть бы и придумал. Но ты дала ему повод. Ты дала надежду.Нельзя играть людьми, даже если это нужно для раскрытия преступления. Неужелитебе его не жалко?

– Мне? Нет. Не жалко. Взрослый самостоятельный мужчина,имеет работу, собственный дом и более чем приличный доход. Почему я должна егожалеть?

– Ася, а тебе не кажется, что ты мелко и гадко мстишьему? Я, правда, не знаю, за что, но впечатление такое складывается.

– Нет, Коленька, мне не за что ему мстить. Да, когда-тоу нас был роман. Но он начался четырнадцать лет назад, когда я только ещезаканчивала университет, и двенадцать лет назад закончился. Не могу сказать,что благополучно, но закончился. Без слез, скандалов и истерик. И никакихсчетов между нами нет и быть не может. И не забывай, милый мой, что после моегопоявления в его доме он завел себе любовницу, Марину Собликову. А вот когдаМарины не стало, да еще когда выяснилось, что она любила его исключительно изкорыстных соображений, вот тогда он вспомнил про меня и придумал себе поводкрасиво пострадать. Я не считаю, что в этой ситуации я должна его жалеть ичувствовать себя виноватой.

– И ты можешь дать мне слово, что не делала этогоспециально?

– Могу.

– И можешь поклясться, что прячешься от него не измести и не из ревности к Собликовой?

– Конечно, могу. – Настя рассмеялась, настолькочудовищным показалось ей само это предположение. – Коля, ну посмотри наменя. Я что, произвожу впечатление женщины, способной делать гадости изревности? Да я, по-моему, и ревновать-то толком не умею. А за Соловьева небеспокойся, он не пропадет.

– Но ты все-таки позвони ему, – потребовалСелуянов. – Он мне может еще понадобиться, не хотелось бы, чтобы он считалменя необязательным болтуном. Я обещал, что поговорю с тобой.

– Интересно, зачем он тебе может понадобиться?

– Ну как же… Ох, черт, я ж совсем забыл тебе сказать,эксперты с уверенностью утверждают, что грязь, найденную в квартире Черкасова,принесли из «Мечты». Там не только бетон, там еще и почва какая-то особенная.

– Конечно, – фыркнула Настя, – что тебекакие-то пропавшие мальчики, что тебе маньяк-гомосексуалист! Наплевать. Вотстрадания одинокого несчастного инвалида тебе ближе и милее, про них ты помнишьи устраиваешь мне тут воспитательные сцены.

– Ну ладно, – примирительно сказал Николай, –не злись. Ну виноват, признаю. Но ты тоже хороша.

После разговора с Соловьевым Коля зашел в несколькокоттеджей, благо вечером почти все жильцы были дома. Посетил он в первуюочередь тех, у кого в семье были люди, остающиеся днем дома. Всех их онспрашивал, не видели ли они человека, который шатается по улице вдолькоттеджей, присматриваясь к домам, и вообще не замечали ли они на своейтерритории чужаков. О происшествии в коттедже Соловьева знали все, поэтомурасспросы никого не удивили. Легкое недоумение, правда, вызвал сам факт опроса,потому что со всеми уже подолгу беседовал на эту же тему высокий черноглазыйсотрудник. Высоким черноглазым сотрудником был Миша Доценко, считавшийсянепревзойденным специалистом по работе со свидетелями, которых нужно былозаставить что-нибудь вспомнить и воспроизвести как можно ближе к реальнымсобытиям. Однако итоги этих опросов оказались малоутешительными. Разумеется, в«Мечте» появлялись люди, которые там не жили. Гости, врачи, слесари, электрики,рабочие мусоросборки, почтальоны и прочая публика. На них обращали внимание итут же забывали. Никто не смог припомнить, что видел незнакомого человека,который показался бы явно подозрительным и непонятно что здесь делающим. Можетбыть, незнакомые подростки? Знаете ли, их часто используют опытные воры дляпредварительной разведки, ведь подросток ни у кого опасений не вызывает. Нет,подростков тоже не видели.

Всем обитателям коттеджей предъявляли фотографию Черкасова,но никто его не узнал. Этот человек в «Мечте» никогда не появлялся. Но ведьоткуда-то появилась в его квартире грязь. И ответов могло быть только два: либосам Черкасов все-таки здесь бывал, хотя он категорически это отрицает, либо унего в квартире побывал кто-то, кто либо жил в «Мечте», либо хотя бы раз сюдаприезжал. Причем интервал между посещением коттеджей и жилища Черкасова долженбыл быть небольшим. Во всяком случае именно так объяснил эксперт. Грунт стерритории, на которой расположены коттеджи, был преобладающим в представленномна исследование образце. Так не может быть, если человек побывал в «Мечте»,потом ходил еще где-то и только потом явился в квартиру Черкасова. Скореевсего, этот человек сел в машину на территории «Мечты», а вышел из нее на улицеМуранова, возле дома Михаила Ефимовича, и сразу вошел в подъезд.

Ситуация казалась Насте какой-то нелепой. Концы с концами нуникак не хотели сходиться. Кто этот человек? Если сам Черкасов, то какие у негопричины скрывать, что он бывал в «Мечте»? Причины могут быть самые веские, еслиони связаны с пропавшими юношами, но тогда почему его никто никогда не виделрядом с коттеджами? Вечерами все дома, он не смог бы остаться незамеченным.Днем – тем более. Ночью? Да, вполне возможно. Где-то рядом с «Мечтой» находитсяместо, так или иначе связанное с совершением преступлений. Лес? Милиционеры егопрошерстили на совесть. Ни спрятанной в глубине избушки, ни места захоронениятрупов. И потом, если верить эксперту, человек, принесший на своих ботинкахгрязь из «Мечты», сел в машину прямо на территории коттеджей. Значит, машинастояла у всех на виду. Что же получается? Маньяк Черкасов приезжает ночью (отом, что такое могло произойти днем или вечером, даже речи быть не может),оставляет машину там, где ее может увидеть любой житель, разбуженный звукоммотора, уходит куда-то, потом возвращается, садится в машину, заводит двигательи отбывает, никем не увиденный и не услышанный? И это в месте, где домадвух-трехэтажные и до шоссе с идущим транспортом не меньше километра? Чушь.«Мечта» тем и хороша, что в ней стоит полная, умиротворяющая и благостнаятишина. Не случайно убитая Марина Собликова остановила машину далеко откоттеджей и оставшуюся часть пути шла пешком. И точно так же, судя по всему,поступил и неведомый убийца, проникший в дом Соловьева. Выстрелы, которыми былиубиты Коренев и Собликова, слышали все жители. Шума мотора – никто.