– Очередной эксперимент. – Анечка, словно владелица парфюмерной лавки, продемонстрировала нам эфирные масла и другие ингредиенты, выписанные по Интернету из разных стран. – Понюхай-ка, Ангел, это должно тебе понравиться. Это можжевельник! А вот это – лаванда. Чувствуешь, какой густой запах?

– С чего это тебя потянуло на мыло? – спросила Инка, перебирая склянки, расставленные на ковре.

– А у меня год экспериментов – пробую все, до чего раньше ни руки, ни душа не дотягивались. – Анечка кокетливо повела плечами.

История Анечки была классическим примером афоризма про благие намерения, которыми устлана дорога в личную преисподнюю. Поначалу мама, воспитывавшая дочь без отца, настойчиво пеклась, чтобы та встала на ноги. Для этого требовалось поступить в серьезный вуз, получить образование, и уже по остаточному принципу выделять время на не профессиональные желания. Юридическое образование всегда даст кусок хлеба – под этим тезисом Анечку готовили к поступлению в университет. А ее увлечения танцами и психологией, по мнению матери, должны были пройти с возрастом, как проходят юношеские прыщи и всплеск гормонов.

– Сначала нас ограничивают родные и близкие, желая нам добра. Потом мы сами привыкаем, что самоограничения – залог благополучия. Ты, Ангел, любишь говорить о свободе… А для меня это слово – зубная боль. Даже сейчас, будучи формально свободной – без мужа, без детей, без мамы в соседней комнате, – до чего трудно мне давать себе свободу! Я отпускаю себя понемногу: словно каждый день открываю ненадолго окно и дышу свежим воздухом. Но, как только от кислорода начинает кружиться голова, захлопываю его и со страхом жду последствий. Они не приходят – и я снова открываю окно… Теперь я понимаю, что и последние пять лет дело было не в Вадиме. Я привыкла ограничивать себя, отодвигать свои желания в дальний конец очереди – после целой вереницы обязанностей: дочерних, студенческих, рабочих, женских. Я успокаивала себя мыслью, что вот-вот разберусь с обязанностями, и тогда придет очередь желаний…

Но это самообман, девочки, один из любимых фокусов нашего сознания – двойное сальто-мортале: одни обязанности сменяют другие, а время желаний никогда не приходит.

Мы выселили их в то самое будущее, которое остается таким же ненастоящим, как нарисованный очаг в каморке папы Карло. Он вроде бы есть, но тепла от него идет не больше, чем от пятна плесени на стене. Это картинное «будущее» мы придумали для себя, чтобы утешаться в те моменты, когда наши желания становятся чересчур настойчивыми. «Ты это еще успеешь!» – говорила мне мама, вручая эту фразу как утешительный леденец. «Ты это еще успеешь!» – говорила я себе, складывая в сундук очередную мечту – о бальных танцах, о фехтовании, о любительском театре, об образовании психолога… А потом в какой-то злосчастный момент открываешь крышку сундука и понимаешь – лучше туда не совать и носа: там накопился запас желаний ни на одну жизнь.

– О, не стоит вздыхать так трагично! – Ася усмехнулась. – У вас, девочки, есть дурная женская привычка – представлять малейшую жизненную неурядицу в стиле древнегреческой трагедии. На самом деле все гораздо проще. Путь к любой мечте обычно куда короче, чем вам кажется.

Я знала, о чем она говорит. Можно до бесконечности жалеть, что мама в свое время отговорила поступать на дизайнерский факультет. А можно прямо сейчас поступить в школу дизайна во Флоренции, заплатив за учебу сбережениями, которые планировалось потратить на ремонт. Можно долго мечтать о кругосветном путешествии, а можно взять отпуск без содержания и поехать. От мечты нас отделяют чаще всего очень незначительные препятствия, которые множатся в нашем страхе, как в кривом зеркале.

Мы договорились, что это будет последний вечер встречи с Золотой тетрадью: дальше мы собиралась разговаривать со Вселенной уже самостоятельно.

Это было формальное прощание. Все предыдущие встречи мы уже ничего не писали в тетради, но Ася каждый раз, как следовало по ритуалу, доставала ее и пускала по кругу. И каждая из нас на несколько секунд открывала соблазнительно белый лист, думала о чем-то своем, а потом, захлопнув тетрадь, передавала ее дальше.

Но теперь круг замкнулся, и надо было поставить точку: не расплывчатую запятую, не туманное многоточие, намекающее на продолжение. Четкую и понятную точку – как роспись в том, что мы больше не нуждаемся в волшебном костыле и готовы идти своими ногами. Между прочим, это довольно редкое умение – ставить точки. Большинство из нас предпочитают всегда оставлять лазейку для нырка обратно. «Никогда не говори никогда» – эта поговорка превратилась в прекрасную уловку сознания. Но бывают ситуации, когда очень важно сказать именно «никогда» и «нет», не разводя словесную плесень, не философствуя о непредсказуемости жизни, не смакуя воспоминания о невероятности событий, не подбирая более мягкие, тухлые синонимы вроде «маловероятно», «непрогнозируемо» и т. п., а четко и однозначно поставить точку. Чтобы начать писать новую строчку своей жизни, не отягощенную незавершенностью прежней. Точка – «никогда» – это не обреченность. Это всего лишь маленький, почти незаметный чужому глазу акт честности с самим собой.

Который раз мы совершали наш ритуал, но именно сегодня мое сердце не отстукивало нетерпеливый марш, как у старшеклассницы перед свиданием. Не холодели ладони в предчувствии решения, горло не перекрывалось заслонкой поднявшегося страха. Я ждала своей очереди с тем же спокойствием, с которым вчера лежала в педикюрном кресле, позволяя чужим руками массировать мои уставшие ступни. Круг замыкался. От года осталось совсем немного – небольшая щель, сквозь которую еще тянуло холодком прошлой зимы. Но я собиралась закрыть ее через пару минут.

Когда тетрадь легла в мои руки, она показалась мне удивительно тяжелой – словно наши водянистые мечты и неразбавленные разумом желания пропитали и отяготили ее страницы.

Мне, как обычно, принадлежал целый чистый лист – неограниченное пространство как для волшебства, так и для душевных излияний. Что напишешь – то и получишь. Не больше и не меньше. Но мне не надо было много места.

Я написала: «Пусть все будет как до́лжно».

Я смотрела на свечи, дарящие нам трепетный уютный свет. Казалось бы, такая простая штука – огонь. А сколько разных форм он способен принять – почти как наша душа. Так просто обжечь другого человека своим душевным порывом и так трудно согреть.

Пустота. Блаженное ощущение пустоты наполняло меня. Здесь еще не было места для радости, брызжущей как открытое шампанское, для вдохновенного восторга, для возбужденного предвкушения… Нет, пока здесь была всего лишь пустынная поверхность, подобная чистому листу Золотой тетради, где нет ни единой линейки, ни строчки, ни знака. Только простыня бумаги, ожидающая рождения первых букв.

Ничего. Только гулкость пещеры, в которую вот-вот должны прийти, но шагов за поворотом пока еще не слышно.

Можно много говорить о счастье, но для того, чтобы оно пришло, ему нужно место. Такой простой закон мира: чтобы счастье пришло – нужно, чтобы несчастье освободило ему место. Чтобы стать счастливым – нужно перестать мучиться. Чтобы найти в душе место для радости – нужно освободить ее от боли. От той самой привычной боли, с которой я почти успела сродниться…