И к тому же Тим не изменился.

Я смотрела в его лицо – такое грустное и любимое, с выпуклыми скулами, тяжелой прядью, перечеркнувшей бровь, – и мучилась, признавая очевидное. Он не изменился. А, значит, не изменятся и наши отношения. Он не смог уберечь меня от боли и не будет это делать дальше. Даже если из нашей квартиры уйдет призрак Настасьи – на смену ему легко явится другой.

Все это пронеслось у меня в голове за несколько минут: болезненные очевидности, от которых я была бы рада спрятаться. Но уже не получалось.

За несколько минут я осознала, что одних наших чувств не достаточно для того, чтобы сохранить брак. Да, мы могли бы еще какое-то время жить вместе, прикрывая слабости друг друга, но при этом лишая себя возможности создать что-то большее. Нечто, что может называться настоящим счастьем. Тем самым счастьем, что было у нас все первые пять лет. Щадя друг друга, мы бы лишали себя возможности пойти дальше, стать самими собой и найти партнеров, соответствующих новым нам.

За несколько минут мне пришлось признать, что единственное верное решение для того, чтобы у нас могло быть новое будущее, а не повторение одной и той же серии.

– Давай не будем играть в День сурка, – сказала я, накрывая его руку своей. – Чтобы день пошел по-новому, нам нужно измениться. А мы все еще пока катимся по старым рельсам.

– Ты думаешь, мы еще не изменились достаточно?

– Думаю, нет.

Он кивнул.

– Возможно, ты права. Хотя иногда мне кажется, что мы сейчас совершаем большую ошибку.

– Нам не обязательно быть мужем и женой, чтобы поддерживать друг друга, – сказала я. – Ты же знаешь, что я всегда буду рядом, когда понадобится.

– Да, конечно. – Он усмехнулся, потянувшись рукой к моим волосам. Его пальцы ерошили мои волосы, а я даже не пыталась сопротивляться, потому что была занята тем, что вытирала текущие слезы рукавом его рубашки.

Но я знала, что все делаю правильно.

За один месяц я избавилась от старых отношений, старых вещей и старых страхов.

В середине сентября нас с Тимом пригласила на день рождения старая знакомая. Лиза была швеей и танцовщицей, сочетая любовь к прекрасному и умение его создавать. Она шила феерические платья для бальных танцоров, театральные костюмы, корсеты и свадебные наряды, при виде которых я невольно жалела о том, что не была знакома с ней до своей свадьбы.

Мы познакомились на почве какого-то давнего заказа, и с тех пор между нами сохранялась приязнь, которая изредка сводила нас за чашкой чая уже без деловой необходимости. И хотя я была одинаково далека и от швейной машинки, и от сцены, у нас с Лизой каждый раз находились общие темы, которые мы перетирали с тем же удовольствием, что и начинку для вареников.

Каждый год Лиза отмечала свой день рождения в новом стиле, и на этот раз была объявлена домашняя вечерника с японской кухней.

Когда я пришла, большей части гостей еще не было, и только на кухне двое человек бодро лепили суши. Мы обнялись с Оксаной – одной из лучших представительниц такой разновидности женщин, как «блондинки». Под лучшими я имею в виду тех, которые без тени смущения носят чулки с мини-юбкой и при этом могут беседовать с вами о восточной каллиграфии и постмодернизме.

Я забралась с ногами на стул и до прихода других гостей расслабленно потягивала шампанское и болтала с Оксаной: о моем разводе и ее рабочем графике, о фехтовании и шейпинге, о кружевах и планах на предстоящий Новый год, изредка стреляя глазами на юношу, который мастерски крутил суши на кухонном столе. Я помнила этого мальчика с длинными ресницами. Видела его пару раз в гостях у общих знакомых, но ни разу не говорила с ним. Мне он всегда казался слишком юным. Сейчас же, глядя на него вблизи, я подумала, что он не так уж и юн: вряд ли моложе двадцати пяти… Тем более, какая мне разница?

Меня накрывала та пьянящая шампанская легкость, когда не надо крыльев, чтобы лететь, а все вокруг кажется незначительным и преходящим. Я флиртовала с ним также легко, как это бывало в редкие моменты юности – еще до встречи с Тимом. Тогда, когда не ждешь, не ищешь, не ловишь чьих-то взглядов, а просто играешь.

Вечеринка удалась – в том духе, который так любят усталые домохозяйки и ангелы, стремящиеся к одиночеству. Было тепло и уютно, разговоры завязывались и прекращались без особого напряжения. Суши и суп мисо удались на славу. Поскольку квартирка Лизы оказалась тесноватой для всех приглашенных, большая часть народа сидела на полу – что опять-таки не могло не порадовать мою Пофигистку. Опираясь спиной о стену и удобно вытянув ноги, я пила вино и старалась ни о чем не думать. И в кои-то веки это мне неплохо удавалось: то ли благодаря вину, то ли из-за накопленной усталости. Мысли возникали и тут же таяли, как снежинки, упавшие на горячую ладонь. Ничего лучшего мне и не надо было.

В начале вечера я израсходовала практически весь накопленный запас слов, которые просились на язык, и дальше мне хотелось в основном молчать.

Поэтому я ничего не сказала, когда почувствовала, что к моей руке, расслабленно лежащей на полу, прикасается другая рука.

Знаете ли вы, что такое знакомство двух кинестетиков? Еще не сказано ни одного слова, и взгляды не обращены друг к другу, а вольно бродят в пространстве комнаты, и лица вроде бы равнодушно-рассеянные. Но пальцы… пальцы рук уже знакомятся друг с другом, получая и говоря больше, чем можно сказать словами или взглядом. Пальцы касаются друг друга – сначала робко, словно щупая новую границу и боясь обжечься. Постепенно они смеелют, переплетаются: одна из рук завладевает ситуацией и ухаживает за другой, или они обе равно играют друг с другом, чуть поддразнивая легкими поглаживания. Или пальцы вдумчиво скользят, изучая каждую клеточку чужой руки, словно вбирая ее образ в свою телесную память.

Иногда общения рук достаточно, чтобы узнать о человеке многое. Как-то мне довелось участвовать в такой игре, где люди, закрыв глаза, общались между собой только руками. «Поговорив» таким образом с тремя разными мужчинами, я уже готова была рассказать о том, каковы они в постели. Один жадно, как собственник, нашедший потерянную вещь, сжимал мои ладони, почти не давая им свободы движения. Другой все время играл, танцевал с моими руками. Третий был нежен, и каждое его прикосновение несло ласку, словно он хотел убаюкать и успокоить мои прохладные пальцы.

Как-то мой тренер рассказал мне, что вторую жену он выбрал исключительно кинестетическим путем. «Она пригласила меня на танец, и уже через минуту я знал, что это та женщина, с которой я хочу провести остаток жизни».

А кто-то после этого добавил: «Если бы люди выбирали себе пару через прикосновения, разводов было бы куда меньше. Наше тело зачастую куда мудрее нас».

В этот вечер я, пожалуй, впервые в жизни не стала ничего осмысливать, а просто доверилась ощущениям собственных рук.

Но мой ум, пристрастно требующий ответов, подогнал мне уйму мыслей на следующий день.