— Тогда ему придется продержаться в одиночку, — прервалзатянувшуюся паузу Роланд, и Эдди облегченно вздохнул. — Сэй Кинг.

— Да, Роланд.

— Помни, услышав песнь Черепахи, ты должен отложить всторону все остальное и рассказывать эту историю.

— Я так и сделаю. По крайней мере, постараюсь.

— Хорошо.

И тут писатель сказал:

— Шар нужно убрать с доски и разбить.

Роланд нахмурился.

— Какой шар? Черный Тринадцатый?

— Если он проснется, то станет самой опасной угрозой длявселенной. И сейчас он просыпается. В каком-то другом месте. В каком-то другомгде и когда.

— Спасибо тебе за пророчество, сэй Кинг.

— Дад-а-шим, дад-а-ашня. Неси шар к двойной Башне.

На это Роланд лишь покачал головой, не зная, что и сказать.А Эдди приложил кулак ко лбу и чуть поклонился.

— Хайл, разящий пером.

Кинг улыбнулся одними губами, словно услышал что-то нелепое,но промолчал.

— Долгих дней и приятных ночей, — попрощался с ним Роланд. —Больше тебе нет нужды вспоминать тех куриц.

От надежды, которая разлилась по бородатому лицу Кинга, уЭдди защемило сердце.

— Ты действительно так говоришь?

— Действительно говорю. И, возможно, мы еще встретимся натропе до того, как мы все увидимся в пустоши, — стрелок развернулся на каблукеи покинул дом писателя. Эдди еще раз взглянул на высокого, чуть сутулящегосямужчину, который стоял, прижавшись узким задом к столику, и подумал: «Вследующий раз, когда я увижу тебя, Стив, если увижу, борода твоя совсемпоседеет, лицо прорежут морщины… а я все еще буду молодым. Какое у тебякровяное давление, сэй? Достаточно низкое, чтобы ты продержался еще двадцатьдва года? Надеюсь на это. А как твое сердечко? Нет ли среди твоих родственниковбольных раком, а если есть, насколько это близкие родственники?» Но временизадавать эти вопросы не было. Как и любые другие. Очень скоро писателюпредстояло проснуться и начать прежнюю жизнь. Эдди последовал за своим старшимв катящийся к вечеру день и закрыл за собой дверь. Он начал склоняться к мысли,что ка, послав его сюда, в не в Нью-Йорк, похоже, знала, что делала.

12

Эдди остановился у водительской дверцы «форда» Каллема иповерх крыши посмотрел на стрелка.

— Ты видел эту хреновину вокруг него? Этот черный ореол?

— Тодану, да. Спасибо твоему отцу, она еще очень слабая.

— Что такое тодана? Звучит почти что как тодэш.

Роланд кивнул.

— Вариация этого слова. Тодана — мешок смерти. Он помечен.

— Господи Иисусе, — выдохнул Эдди.

— Она слабая, поверь мне.

— Но она есть.

Роланд открыл дверцу.

— С этим мы ничего поделать не можем. Ка помечает для себявремя каждого мужчины и каждой женщины. Поехали, Эдди.

Но теперь, когда они действительно могли ехать, Эдди нехотелось трогать автомобиль с места. Он чувствовал, что они о чем-то недоговорили с сэем Кингом. И его страшил этот черный ореол.

— Как насчет Тэтлбек-лейн и приходящих? Я хотел спроситьего…

— Мы сами найдем дорогу.

— Ты уверен? Я думаю, мы должны поехать туда.

— Я тоже так думаю. Садись за руль. У нас еще полно дел.

13

Задний бампер старенького «форда» едва успел покинутьподъездную дорожку, как Стивен Кинг открыл глаза. Первым делом посмотрел начасы. Почти четыре. Ему следовало уже десять минут как уехать, если он хотелзабрать Джо вовремя, но он так сладко спал. И чувствовал себя прекрасно.Посвежевшим. Словно сбросившим с себя груз забот. Он подумал: «Если дневной сонприносит столько пользу, его нужно узаконить». Может, и так, но Бетти Джонсбудет волноваться, если не увидит его «Чероки», заезжающим к ней на двор вполовине пятого. Кинг потянулся к телефону, чтобы позвонить ей, но его взглядупал на блокнот, который лежал на тумбочке под телефонным аппаратом. На каждойстранице поверху тянулась надпись: «ЗВОНИМ ВСЕМ БОЛТУНАМ». Подарок от одной изсестер жены.

С лица Кинга вновь исчезли все эмоции. Он пододвинул к себеблокнот, взял ручку, наклонился над тумбочкой и написал: «Дад-а-чам, дад-а-чом,не волнуйся, ты с ключом». Постоял, глядя на написанное, потом продолжил:«Дад-а-чач, дад-а-чуч, смотри Джейк! Красный ключ!» Опять пауза и вновь ручкадвинулась по странице: «Дад-а-чум, дад-а-чуч, дайте мальчику пластиковый ключ!»Посмотрел на написанное с чувством признательности. Почти что любви. СвятойБоже, как же ему хорошо! Строки эти ничего для него не значили, и все же, ихнаписание наполнило его столь глубокой удовлетворенность, что она тянула наэкстаз. Кинг вырвал листок. Смял в комок. Съел. На мгновение комок застрял вглотке, а потом проскочил в пищевод и далее в желудок. Вот и все дела! Онсхватил (ад-а-чу) ключи от джипа с деревянной полочки и поспешил к двери. Онзаберет Джо, они вернутся сюда и соберут вещи, поужинают в «Микки Ки» вСаут-Парисе. Нет, в «Микки-Ди». Он так проголодался, что мог в одиночку умятьпару бифштексов. Вместе с жареной картошкой. Черт, ну до чего же ему хорошо!

Добравшись до Канзас-роуд и повернув к городу, он включилрадио. Попал на «Маккойс» [94], поющих «Держись, Слупи», прекрасную песню.Мыслями он ушел далеко-далеко, как часто случалось, когда звучала музыка, и онвдруг начал думать о персонажах давней истории, которая называлась «ТемнаяБашня». Их осталось не так уж и много. Помнится, он убил большинство, дажемальчика. Наверное, по одной простой причине: не знал, что с ним делать дальше.Это же обычное дело, избавляться от персонажей, если не знаешь, что с нимиделать? Как его звали, Джек? Нет, это одержимый папаша из «Сияющего». В «ТемнойБашне» мальчика звали Джейк. Отличный выбор имени для истории в которойглавенствующий мотив — вестерн, такое имя выбрали бы и Уэйн Д. Оуверхолсер [95], и Рей Хоган [96]. Возможно ли вернуть Джейка в историю, скажем, какпризрака? Конечно, возможно. В историях о сверхъестественном есть один приятныймомент, отметил Кинг, там никто не умирает по-настоящему. Они всегда могутвернуться, как этот Барнабас в «Темных тенях» [97]. Барнабас Коллинс былвампиром.