— Тогда пусть так и будет. Услышав песнь Черепахи и крикМедведя, ты должен снова начать писать.

— Когда я открываю глаз в твой мир, он видит меня, — пауза.— Оно.

— Я знаю. Мы постараемся защищать тебя в эти моменты, точнотак же, как пытаемся защитить розу.

Кинг улыбнулся.

— Я люблю розу.

— Вы ее видели? — спросил Эдди.

— Конечно, в Нью-Йорке. Надо подняться по улице от отеля«ООН-Плаза». Раньше там был магазин деликатесов. «Том и Джерри». Чуть вглубине. А теперь на месте магазина пустырь.

— Ты будешь рассказывать нашу историю, пока не устанешь, —продолжил Роланд. — Когда ты больше не сможешь ее рассказывать, когда песняЧерепахи и крик Медведя станут едва слышными, тогда ты прервешься, чтобыотдохнуть. А как только вновь появятся силы, будешь писать дальше. Ты…

— Роланд…

— Сэй Кинг?

— Я сделаю, как ты говоришь. Я буду слушать песнь Черепахии, всякий раз, услышав ее, продолжу писать твою историю. Если буду жив. Но тытоже должен слушать. Ее песню.

— Чью?

— Сюзанны. Ребенок убьет ее, если вы не поспешите. А вашиуши должны быть очень чуткими.

Эдди в испуге взглянул на Роланда. Стрелок кивнул. Порадвигаться дальше.

— Послушай меня, сэй Кинг. Я рад, что мы встретились вБриджтоне, но теперь мы должны покинуть тебя.

— Хорошо, — в голосе слышалось столь искреннее облегчение,что Эдди едва не рассмеялся.

— Ты останешься на этом месте, там, где сейчас стоишь, ещена десять минут. Ты понимаешь?

— Да.

— Потом ты проснешься. В очень хорошем настроении. Изабудешь, что мы побывали здесь, будешь помнить об этом только на самыхглубоких уровнях своего сознания.

— В ямах на дне, заполненных илом.

— В ямах на дне, заполненных илом, именно так. А наверху тыбудешь думать, что прилег поспать. И отлично выспался. Ты поедешь за своимсыном, а потом уже с ним, куда нужно. Ты будешь отлично себя чувствовать.Будешь жить полноценной жизнью. Напишешь много историй, но каждая из них будетв большей или меньшей степени связана с этой. Ты понимаешь?

— Йя-я, — ответил Кинг голосом уставшего и чем-тораздраженного Роланда, и Эдди вновь почувствовал бегущие по спине мурашки. —Потому что видимое не может оставаться невидимым. А то, что известно, не можетбыть неизвестным, — он помолчал. — За исключением, возможно, смерти.

— Да, возможно. Всякий раз, когда ты услышишь песньЧерепахи, раз уж так все это звучит для тебя, ты будешь вновь браться за нашуисторию. Единственную реальную историю, которую ты должен рассказать. А мыпостараемся тебя защитить.

— Я боюсь.

— Знаю, но мы постараемся…

— Я не об этом. Я боюсь, что не успею закончить ее, — теперьон не говорил — шептал. — Боюсь, что Башня упадет, а вина за это ляжет на меня.

— Это решать ка, не тебе, — ответил Роланд. — Или мне.Думаю, мы получили ответы на все вопросы. А теперь… — он кивнул Эдди, встал.

— Подождите, — вырвалось у Кинга. — Мне разрешено отправитьпочту, но только один раз.

«Говорит, как заключенный в колонии строгого режима», —подумал Эдди, а вслух спросил:

— И кто разрешает вам отправить почту, Стив?

Кинг нахмурился.

— Ган? — задал вопрос самому себе. — Это Ган? — потом,словно солнце, пробивающееся сквозь утренний туман, лоб его разгладился, нагубах появилась улыбка. — Думаю, я сам! Я могу послать себе письмо, может, дажемаленькую посылку… но только раз, — улыбка стала шире. — Все это… похоже насказку, не так ли?

— Да, действительно, — согласился Эдди, думая о стеклянномдворце, который перегородил автостраду в Канзасе.

— И что ты сделаешь? — спросил Роланд. — Кому отправишьписьмо или посылку?

— Джейку, — без запинки ответил Кинг.

— И что ты ему скажешь?

Голос Кинга стал голосом Эдди. Не имитацией — истиннымголосом Эдди. И голос этот заставил Эдди похолодеть.

— Дад-а-чам, дад-а-чом, — нараспев произнес Кинг. — Неволнуйся, ты с ключом!

Они ждали продолжения, но, похоже, напрасно. Эдди посмотрелна Роланда, и на этот раз пришла его очередь вертануть пальцами: мол, пораидти. Роланд кивнул и они направились к двери.

— От всего этого просто мороз по коже, — заметил Эдди.Роланд не ответил. Эдди остановил его, прикоснувшись к руке.

— Вот что еще, Роланд. Пока он загипнотизирован, может,сказать ему, чтобы он бросил пить и курить. Особенно курить. Похоже, сигаретуон изо рта не выпускает. Ты же сам видишь, повсюду эти гребаные пепельницы.

На губах Роланд а заиграла улыбка.

— Эдди, если начинать курить после того, как легкиеполностью сформировались, табак удлиняет жизнь, не укорачивает. По этой причинев Гилеаде курили все, за исключением разве что самых бедных, но они старалиськак-то разжиться куревом. Во-первых, табак не подпускает к легким вызывающиеболезни испарения. Во-вторых, отгоняет многих опасных насекомых. Все это знают.

— Главный хирург Соединенных Штатов порадовался бы, узнав,что в Гилеаде все это знают, — сухо ответил Эдди. — А как насчет выпивки?Допустим, как-нибудь вечером, в изрядном подпитии, он перевернется на своемджипе или на автостраде выедет на встречную полосу и столкнется с кем-нибудь?

Роланд обдумал его слова, потом покачал головой.

— Я и так оказал сильное воздействие на его разум, влез вдела ка. Сделал все, что мог, на большее я просто не решаюсь. Нам, конечно,придется приглядывать за ним все эти годы, пока он… что ты качаешь головой?Пока история будет «выходить» из него.

— Может и так, но мы не сможет приглядывать за ним двадцатьдва последующих года, если только не решим бросить Сюзанну… а я на это никогдане пойду. Как только мы прыгнем вперед, в 1999 год, возврата в прошлое небудет. Во всяком случае, в этом мире.

Какие-то мгновения Роланд молчал, глядя на человека, которыйстоял, прислонившись к столику, спал на ногах, но с открытыми глазами, волосыпадали на лоб. Еще семь или восемь минут, и Кинг проснется, начисто забыв опоявлении в его доме Роланда и Эдди… при условии, что к тому времени они уедут.Эдди не верил, что стрелок оставит Сюзи в минуту смертельной опасности… но ведьон позволил Джейку упасть, не так ли? Позволил Джейку упасть в пропасть,однажды такое случилось.