— Говнюк! — кричал Джейк на таксиста, который так и сидел соткрытым ртом. Ба-бах! — Почему не… — ба-бах! — …смотришь… — БА-БАХ! — куда ты,твою мать, ЕДЕШЬ! — БАХ-БА-БАХ!

— Выдай ему на полную катушку, малыш! — крикнул кто-то сдругой стороны улицы, где собрались десятка три человек, чтобы насладитьсябесплатным представлением. Дверь такси открылась. Из кабины вылез высоченныймужчина в джинсах, куртке и огромных кроссовках. С феской на голове, котораязрительно еще больше увеличивала немалый рост таксиста. Каллагэн предположил,что и без фески в нем никак не меньше шести с половиной футов. И теперь этот великан,с лицом, заросшим бородой, мрачно смотрел на Джейка. Сердце у Каллагэна упало,но он поспешил к зоне намечающихся боевых действий, не осознавая, что одна егонога — босая, и при каждом шаге шлепает по мостовой. В том же направлениидвинулся и проповедник. А в затылок такси, остановившемуся на средней полосе,пристроился другой водитель, который думал только о том, как реализоватьсобственные планы на вечер. Поэтому задержка злила его, вот он обеими руками инадавил на клаксон, а потом, когда автомобильный гудок стих, высунулся из окнаи заорал: «Шевелись, Абдул! Ты перегородил дорогу!»

Джейк не обратил ни малейшего внимания ни на гудок, ни накрик. Он просто обезумел от ярости. На этот раз он обрушил на капот оба кулака,как Ретсо Риццо в «Полуночном ковбое» — БА-БАХ!

— Ты чуть не задавил моего друга, говнюк. Ты хотькогда-нибудь СМОТРИШЬ… — БА-БАХ, — куда ты ЕДЕШЬ?

Прежде чем Джейк успел вновь вдарить обоими кулаками покапоту, водитель схватил его за правую руку.

— Перестань это делать, маленький панк! — воскликнул онпереполненным злостью и на удивление пронзительным голосом. — Говорю тебе…

Джейк отступил на шаг, вырывая руку из пальцев таксиста. Апотом, на удивление быстро, глаз Каллагэна не смог уловить это движение,выхватил «ругер» из самодельной кобуры, что висела подмышкой, и нацелил напереносицу таксиста.

— Что ты мне говоришь? — Джейк рычал от ярости. — Что ты мнеговоришь? Что ты ехал слишком быстро и едва не раздавил моего друга? Что ты нехочешь умереть прямо на улице с дыркой в голове? Так ЧТО ты мне говоришь?

Женщина на другой стороне Второй авеню то ли увиделапистолет в руке Джейка, то ли почувствовала его убийственную ярость. Вскрикнулаи поспешила уйти. Еще несколько человек последовали ее примеру. Остальные жепридвинулись к самой мостовой, должно быть, унюхав кровь. И, что самоеневероятное, какой-то молодой человек, в бейсболке, повернутой козырьком назатылок, крикнул: «Давай, пацан! Провентилируй мозги этому погонщикуверблюдов!» Таксист отступил на два шага, его глаза широко раскрылись. Онподнял руки.

— Не убивай меня, мальчик! Пожалуйста!

— Тогда говори, что ты извиняешься! — продолжал бушеватьДжейк. — Если хочешь жить, проси прощения у меня! И у него! Иу него! — лицоДжейка было смертельно бледным, лишь на скулах горели яркие кружочки румянца.Его ставшие огромными глаза сверкали. А что Дон Каллагэн видел особенно четко,и ему сие совершенно не нравилось, так это чуть подрагивающий ствол «ругера». —Говори, что извиняешься за то, как водишь свой драндулет, ты, безответственныйсукин сын! Говори немедленно! Немедленно!

Тут Ыш заскулил и сказал: «Эйк!»

Джейк посмотрел на него. В этот самый момент таксистпопытался вырвать из его руки пистолет. Каллагэн встретил его вполне приличнымправым кроссом, и таксиста отбросило на крыло автомобиля, а его феска свалиласьна асфальт. Водитель, который пристроился в затылок такси, вполне мог быобъехать его с любой стороны, но предпочитал давить на клаксон и орать:«Освободи дорогу, Абдул! Освободи дорогу!» Некоторые из зевак на другой сторонеВторой авеню зааплодировали, словно зрители боксерского поединка в«Мэдисон-сквер-гарден» и Каллагэн подумал: «Да это же не город, а сумасшедшийдом. Я знал об этом раньше и забыл или мне только что открылась истина?»

Уличный проповедник с седыми бородой и длинными, до плечволосами, уже стоял рядом с Джейком, и когда Джейк вновь начал поднимал«ругер», мягко, неспешно, положил руку на запястье мальчика.

— Убери его, малыш. Сунь в кобуру, во славу Иисуса.

Джейк посмотрел на него и увидел то, что совсем недавноувидела Сюзанна: выглядел проповедник точь-в-точь, как Хенчек из Мэнни. Джейкубрал пистолет в самодельную кобуру, наклонился, поднял Ыша. Ушастик-путаниктихонько скулил и, потянувшись мордочкой на длинной шее к лицу Джейка, началлизать щеку мальчика.

Каллагэн, тем временем, уже взял таксиста под руку и вел коткрытой дверце. Другую руку сунул в карман, достал десятку, половину всехденег, с которыми они отправились в это маленькое сафари.

— Все в порядке, — убеждал он водителя, надеясь, что голосзвучит успокаивающе. — Никто никому не причинил вреда, никто ни на кого незлится, вы едете своей дорогой, он идет своей… — и тут же заорал на другоговодителя, который все жал и жал на клаксон. — Работает у тебя гудок, козел,работает, почему бы тебе не оставить его в покое и не проверить поворотники?

— Этот маленький засранец наставил на меня пистолет, —таксист поднял руку, чтобы проверить, на месте ли феска, и не нашел ее.

— Это всего лишь модель, — продолжал успокаивать егоКаллагэн. — Такие склеивают из отдельных деталей, которые продаются в наборе.Не стреляет даже пистонами. Уверяю вас…

— Эй, приятель! — крикнул проповедник и, когда таксистобернулся, протянул ему вылинявшую красную феску. Как только она вернулась назаконное место, таксист сразу стал более вменяемым. А десятка, протянутаяКаллагэном, окончательно вразумила его.

Следом за такси застыла громадина «линкольна». И водитель, сидевшийза рулем, вновь нажал на клаксон.

— С тем же успехом ты можешь укусить меня за зад! — крикнулему таксист, и Каллагэн тут же рассмеялся. Двинулся к «линкольну». Когдатаксист хотел составить ему компанию, Каллагэн остановил его, положив руки на плечи.

— Позвольте мне решить эту проблему. Я — слуга церкви. Ипревращать льва в барашка — моя работа.

Подошедший к ним уличный проповедник успел услышать этислова. Джейк тем временем отошел к микроавтобусу уличного проповедника ипроверял лапки Ыша, чтобы убедиться, что ни одна не сломана.

— Брат! — обратился уличный проповедник к Каллагэну. — Могуя узнать твое вероисповедание? Твой взгляд, я говорю, аллилуйя, на Бога.

— Я — католик, — ответил Каллагэн. — А потому Бог для меня —мужчина.

Уличный проповедник протянул большую, узловатую руку.Которая, как и ожидал Каллагэн, сдавила его пальцы, как тисками, спасибо, чтоне раздробила. Построение фраз, а также легкий южный выговор проповедниканапомнили Каллагэну Фогхорна Легхорна из мультфильмов киностудии «Уорнербразерс» [100].