Насилие широко применялось «львами ислама» для достижения политических целей и стало рутинным. В условиях постоянных беспорядков султаны зачастую обладали лишь малой толикой реальной власти. Конечно, многое зависело от самого главы государства – но янычары причиняли беспокойство даже сильным, жестоким и могущественным падишахам. После смерти Мехмеда II в 1481 году «новые воины» собрались возле Топкапы и потребовали, чтобы к ним вышел султан. Когда тот не появился, янычары ворвались на территорию дворца через главные ворота и обнаружили бездыханное тело Фатиха, охраняемое слугами великого визиря Караманлы Мехмеда-паши. Придя в ярость, «львы ислама» растерзали Мехмеда-пашу и промаршировали по Стамбулу, неся его отрубленную голову на пике. Из двух сыновей покойного правителя они признали Баязида II – но в итоге вынудили его отречься от престола в пользу Селима I, за что потребовали от последнего солидное вознаграждение.

Селим I неспроста получил прозвище «Явуз» («Грозный»): когда в 1514 году во время похода против персов янычары начали роптать на тяготы военной службы, султан незамедлительно казнил их агу. Этим Явуз решил проблему для себя – но не для династии: уже в 1524 году его сын Сулейман Великолепный стал свидетелем янычарского бунта. «Львы ислама» разграбили стамбульскую таможню и дворец великого визиря Ибрагима-паши, а затем ворвались в Топкапы. Сулейман застрелил трех мятежников из лука, но, в конце концов, пошел на попятную и раздал янычарам крупные денежные суммы. В 1550-х годах расквартированные в Стамбуле «новые воины» открыто говорили: «Султан Сулейман стар, ему пора отдохнуть. Мустафа, сын его, поведет дело лучше, и если великий визирь Рустем-паша будет этому противиться, мы снимем ему голову». Эти речи, усугубленные городскими сплетнями, привели к убийству шехзаде Мустафы. Старея, Сулейман боялся «львов ислама» все больше. Однажды, заболев, он узнал, что янычары распускают слухи о его смерти; тогда падишах велел перенести себя в лодку и медленно проплыть вдоль берегов Босфора, дабы стамбульцы убедились, что он жив.

«Новые воины» не давали покоя и потомкам Сулеймана: так, в 1566 году по случаю восшествия на престол Селима II они бунтовали, требуя денег. Горожанам особенно запомнилась первая четверть XVII века, когда янычарские мятежи четыре раза приводили к смене правителей. В 1617 году янычары поддержали сына Ахмеда I – душевнобольного Мустафу I, но менее чем через год свергли его. Новым султаном «львы ислама» признали 14-летнего Османа II.

Юный Осман прекрасно осознавал опасность, исходившую от янычар. Он вынашивал планы по отмене оджака и назначил советником по этому вопросу опытного чиновника – бейлербея Эрзурумского вилайета Мехмеда Абаза-пашу. Неудивительно, что уже в 1622 году в ходе очередного янычарского бунта молодой султан был задушен великим визирем Махмуд-пашой Ангеловичем. Отрезанное ухо и нос Османа передали Халиме-султан – матери Мустафы I; ее слабоумный сын повторно оказался во главе империи. Мустафа не мог принимать самостоятельные решения и управлять государством. Он играл роль марионетки в руках Халиме-султан и великого визиря Кара Давута-паши, организовавшего убийство Османа II.

1623 год выдался для Порты крайне трудным: Мехмед Абаза-паша решил отомстить за смерть Османа и поднял восстание. В условиях политической нестабильности «львы ислама» продолжали преследовать свои цели. Стамбульские хроники содержат тревожные доказательства их пугающей мощи. Янычары фактически контролировали столицу. В феврале 1623 года они добились смещения великого визиря Ха-дыма Мехмеда-паши и назначения на эту должность Мере Хусейна-паши, который опустошил казну, чтобы сохранить поддержку оджака. Вскоре Хусейн-паша оскорбил влиятельного имама. Возмущенные улемы собрались в мечети Фатих и потребовали отставки великого визиря. Их решимость не поколебали даже угрозы со стороны Хусейна-паши и его союзников-янычар. В итоге на богословов напали наемники, посланные великим визирем. Многих улемов убили, а их тела бросили в море.

В мае 40-тысячная армия Мехмеда Абаза-паши осадила Анкару. Янычары в это время ожесточенно конфликтовали с сипахами и добились казни Кары Давута-паши. Мустафа I демонстрировал полнейшее бессилие и непонимание ситуации. 10 сентября 1623 года блаженный султан был свергнут в результате дворцового переворота – разумеется, сопровождавшегося мятежом «львов ислама». Престол занял племянник Мустафы – 11-летний Мурад IV. Этого султана, прозванного Кровавым, стамбульцы запомнили надолго.

Мурад IV получил ослабевшее государство. Война с персидским шахом Аббасом I протекала неудачно, ливанский эмир Фахр ад-дин II Маан боролся за независимость Леванта от Османской империи, Стамбул выкосила очередная эпидемия чумы, а восстание Мехмеда Абаза-паши завершилось лишь в 1629 году. Еще одной проблемой были набеги запорожских казаков, которые, по словам французского историка XVII века Мишеля Бодье, «плавали по Черному морю так смело, что доходили до самых ворот Константинополя».

1624 год ознаменовался первым масштабным походом запорожцев на Босфор: они опустошили и сожгли оба берега пролива от черноморского устья до Румелихисари и Анадолухисари. Разграблению подверглись ялы возле обеих крепостей, виллы в Сарыере, Тарабье, Бюйюкдере, Еникёе, Истинье и Канлыдже, султанский дворец в Бейкозе – т. е. вся прибрежная часть нынешнего Стамбула, от Йороса до моста Султан Мехмед Фатих. Жители столицы видели клубы дыма от горевших пригородов. Разгневанный падишах наблюдал зарево пожаров с балкона Топкапы.

Денег катастрофически не хватало. Эвлия Челеби сообщает, что Мурад IV решил узнать, какими средствами располагает, – но его ждал неприятный сюрприз. В императорской казне, помимо старого хлама, султан обнаружил только шесть мешков монет, сумку с кораллами и сундук с китайским фарфором. Огорченный Мурад «наполнил казну своими слезами».

Численность оджака при Мураде IV достигла исторического максимума – 100 тыс. человек. Зимой 1631 года разъяренные янычары вернулись в Стамбул из тяжелого иранского похода, ворвались в Топкапы и потребовали у султана выдать им для расправы великого визиря Хафиза Ахмеда-пашу. Мурад уступил смутьянам – но они разбушевались настолько, что продолжали дебоширить и разбойничать на столичных улицах. Более того – «львы ислама» додумались ходить по Стамбулу с факелами и, угрожая поджогами, вымогать деньги у состоятельных горожан.

Султан отреагировал неординарно: он собственноручно казнил провинившегося великого визиря Топала Реджеба-пашу. Янычары поняли, что с Мурадом шутки плохи, и потому вместе с сипахами присягнули ему на верность. Присяга не помогла: Мурад, собравший незадолго до того открытый Диван на берегу Босфора, хорошо запомнил слова одного кади: «Мой падишах, единственным лекарством против всех этих злоупотреблений является ятаган!»

Правление Мурада IV ознаменовалось массовыми казнями. Он уничтожал неугодных тысячами. Под горячую руку султана попадали визири, бейлербеи, кади, янычары, сипахи и даже шейх-уль-ислам Ахизаде Хусейн-эфенди.

Мурад приказал закрыть в Стамбуле все кофейни как рассадник вольнодумства – и «новым воинам» стало негде собираться для обсуждения своих мятежных планов. Далее падишах запретил табак, кофе и алкоголь – и янычары почувствовали, что без привычных маленьких радостей служба стала тяжелее. Война с Ираном выходила на новый виток, и оджак ради собственного спасения демонстрировал на поле боя чудеса героизма. Но 8 февраля 1640 года Мурад IV скоропостижно скончался. Кровавому наследовал его брат Ибрагим I Безумный. «Львы ислама» настолько не хотели признавать нового султана, что в первый (и последний) раз за 600-летнюю историю Порты отказались от традиционного денежного вознаграждения.