Будучи школой самосовершенствования и внутреннего прозрения, суфизм отрицает рациональное познание. Рассуждая о его природе, персидский поэт-мистик XIII века Мавлана Джалал ад-Дин Мухаммад Руми говорил: «Что бы я ни произнес, описывая и объясняя Любовь, когда дело доходит до самой Любви, я стыжусь этих объяснений».

Беззаветная вера в Бога, которой учили суфии, во многом сформировала народную религию и в столице – великолепном Стамбуле, и в глухих деревнях Анатолии. Она давала людям силы противостоять жизненным невзгодам. По справедливому утверждению Нерваля, народ любил и всячески поддерживал дервишей. Их религиозный пыл, добродушие и легкость характера больше импонировали толпе, чем непреклонность имамов и мулл.

Османский Стамбул превратился в крупнейший на Ближнем Востоке центр суфизма. В городе процветали три суфийских ордена (тариката): Руфаи, Мевлеви и Бекташи. Обитель первых располагалась в Ускюдаре, обитель вторых – в Галате, обители третьих – в Топхане и Аксарае (там находилась византийская церковь Богородицы, которую в 1496 году по приказу османского полководца Юсуфа Фенари переделали в мечеть Фенари Иса и отдали суфиям). Дервиши каждого тариката по-своему выполняли зикр. Руфаи называли «воющими», мевлеви – «крутящимися», «вертящимися» или «вращающимися». Бекташи взяли на себя роль духовных наставников янычар.

Орден Руфаи стал последним тарикатом Османской империи. Чародей и фокусник Саид-Ахмад Руфаи основал его в 1812 году, история братства завершилась в 1925 году – спустя пару лет после провозглашения Турецкой Республики. Несмотря на недолгий век, руфаи запомнились западным путешественникам: для достижения религиозного экстаза дервиши громко распевали гимны, в итоге приходя в полнейшее исступление и срываясь на вой; также они наносили себе раны острыми предметами и даже лизали раскаленное железо.

Готье, посетивший текке в Ускюдаре, вспоминает, как постепенно дервишами овладел экстаз. Глаза их заблестели, на губах выступила эпилептическая пена, лица исказились и заблестели под струйками пота. При каждом завывании они валились наземь – и тут же поднимались, будто колосья в поле, подхваченные порывом ветра. Крики «Аллах, ху!» звучали с возрастающей силой. «Как от такого рева, не стихавшего в течение часа, у них не лопнула грудная клетка и кровь не хлынула из надорванных сосудов?» – вопрошает пораженный писатель. Другая часть зикра – мистический танец с копьями – также являла собой невообразимое зрелище: дервиши кидались на острие и катались по земле – израненные, задыхающиеся, истекающие кровью.

Выступления руфаи были зрелищными и опасными. Тарикат славился факирами, фокусниками, жонглерами ножами, огне- и шпагоглотателями. Европейцам подобные духовные практики казались дикими и омерзительными – но увидеть их воочию стоило. Гамсун пытался разглядеть в зикре Руфаи нечто большее, нежели странное представление для нескольких десятков зрителей. «Самоистязание воющих дервишей является тоже актом воли, только воли до крайности обостренной: их орден требует в жертву Богу проявление всякой утонченной стыдливости, его члены должны делать из себя посмешище, – отмечает Гамсун. – Все это могла создать только богатейшая, утонченнейшая фантазия Востока».

Вторым – и самым известным – суфийским орденом Стамбула и Османской империи был Мевлеви. Тарикат основали в XIII веке в Конье великий Руми и его сын Баха ад-Дин Мухаммад-и Валад (Султан Валад). Руми считал, что для достижения единства с Аллахом необходима практика ритуальных танцев; поэт и сам любил кружиться вокруг шеста, вкопанного посреди своей кельи. Он выразил квинтэссенцию суфийского братства в четверостишии:

Зикр ордена Мевлеви преисполнен глубокого смысла: их танец – настоящая драма смерти и возрождения. Одеяние дервишей состоит из высоких шапок, длинных белых платьев с широкой юбкой и черной накидки, которую они сбрасывают в начале зикра. Шапка символизирует могильную плиту, белое платье – саван, а накидка – погребальные покровы.

Готье не ограничился посещением текке руфаи в Ускюдаре – он приехал в обитель мевлеви в Галате и подробно описал их пленительный танец. Один из дервишей поднял руки и начал медленно вертеться вокруг своей оси, бесшумно передвигая обнаженные ступни по паркету. Его юбка затрепетала, как птица перед взлетом. Вращение делалось всё быстрее, тонкая ткань, приподнятая и раздутая воздухом, закрутилась колоколом и обратилась в белый вихрь, поглотивший дервишей. Готье отмечает невероятное изящество и плавность движений суфиев, их легкость, неутомимость и удивительную слаженность. В зикре участвовали около 20 человек – но, кружась в вихре юбок, распускавшихся, словно гигантские цветы, они ни разу не столкнулись и не пропустили ни единого такта, отбиваемого барабанами.

Падишахи покровительствовали ордену Мевлеви. Шейх Эдебали – тесть основателя династии Османа, опоясавший его легендарным мечом и благословивший на завоевания, – был настоятелем текке мевлеви. Султан Баязид I взял в жены праправнучку Руми. Глава тариката обязательно присутствовал на церемонии вступления на престол очередного правителя Османской империи в мечети Эйюп Султан – для этого шейх специально приезжал из Коньи. Захватив Константинополь, Мехмед II запретил организовывать в городе суфийские и дервишеские обители – однако в порядке исключения он в 1491 году разрешил ордену Мевлеви поселиться в семте Тюнель, на склоне Галатского холма. Позже их текке возникли в Йеникапы и Бешикташе.

Кроме того, султаны заботились об обители последователей Руми в Конье. Баязид II богато украсил тюрбе поэта. Селим I даровал текке множество вакфов. Сулейман I приказал обложить мрамором гробницы Руми и Султана Валада, а также возвести для дервишей мечеть и помещение для ритуальных танцев. Мурад II велел построить обитель тариката Мевлеви в стамбульском районе Галатасарай.

Иногда дервиши оказывались в немилости у падишахов – впрочем, это случалось редко, поскольку мевлеви не стремились к власти. Так, Мурад IV был сторонником «чистого» ислама, но не вступил в конфронтацию с суфийскими орденами. Бывали случаи, когда суфиев пытались втянуть в политические интриги – например, в 1658 году во время мятежа в Анатолии некоторые бунтовщики переоделись в одежду мевлеви. Чтобы отличить лже-дервишей от настоящих членов тариката, паша, посланный султаном Мехмедом IV в Конью, приказал читать вслух поэму Руми «Маснави» и играть на флейте. Часть дервишей закружилась в ритуальном танце, а другая часть застыла в недоумении – тем самым переодетые мятежники выдали себя.

В эпоху Танзимата государство контролировало суфийские ордена, однако контроль сводился к материальной поддержке и попыткам добиться назначения на должность главы тариката или текке человека, угодного правительству. В 1925 году все суфийские братства в Турции были законодательно запрещены. Дервишеские обители опустели, и только мевлеви не подверглись преследованиям. Обитель в Конье, где похоронены Руми и Султан Валад, превратили в музей; возле нее восстановили целый комплекс исторических зданий. Власти снисходительно относились к мевлеви: их ритуальные вращения более не исполнялись публично, но проводились в частных домах. В середине 1950-х годов танцы дервишей объявили частью турецкого культурного наследия и разрешили исполнять для развлечения туристов.