Впрочем, процесс заимствований был обоюдным. Многие поверья пришли в Стамбул из Европы – в частности, примета, по которой разбитое зеркало не сулит ничего хорошего. Предупреждая несчастье, надо собрать осколки, не прикасаясь к ним голыми руками, и закопать. Это суеверие возникло в XIII веке, когда зеркала умели делать только венецианские мастера и их продукция стоила баснословных денег (иные зеркала оценивались дороже корабля). Хозяева велели слугам обращаться с зеркалами очень осторожно, но иногда их все же разбивали – и тогда гнев господина не знал границ. Желая избежать наказания, нерадивые слуги собирали осколки в перчатках, чтобы не порезаться, – и закапывали их, дабы хозяин ничего не доказал. Османы вообще легко воспринимали христианские обычаи, если те могли оказаться полезными, – например, прежде чем отправиться в плавание, мусульмане Стамбула узнавали, благословил ли весной христианский священник морскую воду.

Известная традиция привязывать к веткам деревьев лоскуты материи, напротив, родилась на Востоке. Предание гласит, что один человек увидел во сне волшебное дерево. Проснувшись, он отыскал его, привязал к ветке кусочек ткани – и его заветное желание сбылось. С тех пор люди от Ирана до Марокко ищут то самое дерево и повторяют действие героя старой легенды. Турки привязывают нитки и тряпочки к кладбищенским и могильным оградам, приносят лоскуты материи и свечи в тюрбе почитаемых святых – так они поддерживают связь с усопшими и просят их о помощи, а иногда и задабривают. Духи живут во всех древних восточных городах, и Стамбул – не исключение.

Связь с чудотворцем для обеспечения его заступничества достигалась разными способами. Моления подкреплялись подношениями: цветами, сладостями, расшитыми платками и т. д. Любой предмет, оставленный на могиле праведника, приобретал магическую силу. В гробнице Коюн-Деде выдавалось лампадное масло – пока оно горело, дети жертвователей не болели. В гробнице Халвайи-Баба бесплодные женщины молились о желанной беременности, пообещав принести халву, если у них родится ребенок. В дальнейшем эта халва распределялась среди других посетительниц мавзолея.

Список тюрбе святых и мучеников, расположенных в Стамбуле, довольно длинный – только захоронений сахабов (сподвижников пророка Мухаммеда) здесь 28. Сахабы пришли на берега Босфора с Омейядами и Аббасидами, пытавшимися захватить Константинополь, но погибли и были погребены в городе. Об одном из них – знаменосце Абу Эйюпе аль-Ансари – говорилось в главе 2; кроме него, в Эйюпе покоятся еще 3 сподвижника пророка. В Каракёе 3 усыпальницы сахабов, в Айвансарае – 9, на кладбище Караджа Ахмед в Ускюдаре – 1, а вдоль Феодосиевых стен – 12.

Взятие Константинополя османами породило множество легенд о местных исламских праведниках. Самый известный из них – Абдул Йа Ведюд из Бухары, живший в городе накануне его падения. Абдул Йа Ведюд был аулией (человеком, приближенным к Аллаху). Он поселился на побережье Халича, между городскими стенами Айвансарая на юге и холмом Эйюпа на севере, – сегодня этот район называется Йа Ведюд. Весной 1453 года, когда армия Мехмеда II стояла под византийской столицей, улем проповедовал, что город следует захватить не огнем и мечом, а любовью. По легенде, во время штурма Константинополя в том районе, где жил Абдул Йа Ведюд, османские ядра отлетали от стен, не причиняя им никакого вреда.

29 мая Восточная Римская империя погибла, и 1 июня (в первую пятницу месяца) Мехмед II отправился в Айя-Софию на пятничный намаз. Войдя в храм, Фатих и его приближенные увидели возле Плачущей колонны мертвое тело аулии. Покойник лежал лицом к Мекке, и от него исходило божественное сияние. Богословы из султанской свиты объяснили Фатиху, что Константинополь был взят после двухмесячной осады лишь потому, что Абдул Йа Ведюд непрерывно молился о спасении невинных горожан, которые могли бы обратиться в ислам и стать мусульманами. Мехмед хотел приступить к омовению тела – но тут с неба раздался громкий голос, сообщивший, что покойный уже омыт и его требуется предать земле.

Османы положили Абдула Йа Ведюда на погребальные носилки и вынесли его на пристань Эминёню, где траурную процессию ждала лодка без паруса и вёсел. Приняв на борт тело святого, она сама поплыла по Золотому Рогу и остановилась недалеко от холма Токмак Тепе – на его восточном подножье хоронили погибших во время осады. Оказалось, что могила для аулии уже готова, и голос из нее воззвал: «Йа Ведюд!» Божественная сила перенесла покойного из лодки в могилу. Кладбище Токмак Тепе сохранилось до наших дней, и сегодня тюрбе Абдула Йа Ведюда располагается в Айвансарае – в нескольких километрах от гробницы Абу Эйюпа аль-Ансари.

Городские чудотворцы запомнились стамбульцам добрыми и праведными людьми. Например, в Ускюдаре покоится Азиз Махмуд Хюдайи. Он известен тем, что впервые провел пятничную молитву в мечети Султанахмет и обратился к Аллаху со словами: «Я прошу Тебя о том, чтобы те, кто любят меня, не утонули в море, не страдали от бедности и не скончались до обретения веры в Тебя». Азиз Махмуд Хюдайи считается одним из четырех покровителей морского флота – наравне с Яхьей-эфенди из Бешикташа, Телли-бабой из Сарыера и Юшей ибн Нуном из Бейкоза. Два последних упоминались в главе 2, а вот о Яхье-эфенди следует рассказать отдельно – хотя бы потому, что этот поэт и мистик был молочным братом султана Сулеймана I Великолепного.

Мальчики родились в один день – 6 ноября 1494 года. Мать Сулеймана не могла кормить сына, поэтому в Топкапы в качестве кормилицы взяли мать Яхьи – Афифе-хатун. Между молочными братьями установились близкие отношения. Образованный и набожный Яхья-эфенди консультировал султана по спорным вопросам, и падишах прислушивался к его мнению. Пока Сулейман воевал и управлял гигантской империей, Яхья учился у крупных религиозных авторитетов, писал стихи и преподавал в стамбульских медресе.

Состарившись, Яхья-эфенди приобрел дом в Бешикташе и начал принимать посетителей – их щедрые подарки и подношения он тратил на благотворительность и благоустройство города. Молочный брат падишаха прожил долгую для Средневековья жизнь (75 лет) и умер уважаемым человеком – погребальный намаз над ним совершил шейх-уль-ислам Мехмед Эбусууд-эфенди в мечети Сулеймание, а тюрбе в Бешикташе построил Мимар Синан.

Яхья-эфенди являет собой пример почитаемого общественного деятеля, который до последнего вздоха оставался в здравом уме и твердой памяти. Но Стамбул также известен уличными проповедниками и городскими сумасшедшими. Мусульмане османской столицы считали умственное помешательство качеством, позволявшим отнести человека к рангу святых (вели). «Из собственных наблюдений я пришел к выводу, что лунатики, безумцы или мошенники составляют большинство среди людей, которых мусульмане сегодня почитают святыми», – утверждал Лейн, проживший на Востоке не один год.

Некоторые стамбульские вели похоронены на территории мечетей, и к местам их упокоения стекаются паломники. В османскую эпоху посещение тюрбе носило более масштабный характер, нежели сейчас. Улемы называют почитание городских святых суеверием, не совместимым с исламом, – но искоренить его нельзя.

Приметы и суеверия помогают людям обрести уверенность в том, что, соблюдая определенные правила, можно уберечься от зла. Традиции заключения сделок, бракосочетания и гостеприимства тянутся из глубины веков – они гораздо старше, нежели камни султанских мечетей. Поучительные легенды прививают людям конкретные модели поведения и рассказывают, что будет, если их нарушить. Примером тому – арабская история о происхождении черепахи. Однажды Фатима (дочь пророка Мухаммеда), одевшись нищенкой, попросила кусок хлеба у женщины, пекшей хлеб, – но та отказала. Фатима прокляла скупердяйку и пожелала ей вечно носить свою печь с собой. Женщина превратилась в черепаху, а печь – в панцирь; рассматривая черепаху, вы увидите на ее панцире «подпалины». Еще одна легенда объясняет происхождение звездопада: иногда зловредные джинны подслушивают разговоры ангелов, и ангелы, заметив это, обрушивают на них звезды.