звонках, пока я была вне Сети. Тут же съезжаю на обочину и открываю приложение отслеживания местонахождения. Умом я понимаю, что с детьми ничего не должно случиться, но какая-то часть мозга всегда паникует. И порой слишком сильно. Меня не смогли отвлечь даже найденные останки Джульетты.

Приложение загружается, и вскоре я нахожу детей. И облегченно вздыхаю: Коннор и Ви в мотеле.

Потом ищу Ланни: она в доме Кец и Хави. Прикрываю глаза и откидываюсь назад. Застарелый страх ослабевает, пусть и не сразу, хотя по-настоящему никогда не исчезает до конца.

Успокоившись, сразу звоню шефу Парксу. Хотя вообще-то я не обязана оказывать ему такую любезность. Чем меньше людей знают о моей находке, тем лучше. По крайней мере, до тех пор, пока о ней не сообщат родителям Джульетты.

Рассказываю Парксу о человеческих останках и записке. Он просит меня никуда не уезжать, хотя я и не рассчитывала задерживаться. Отправляю сообщения Коннору и Ви, что, скорее всего, вернусь позже, чем думала, и прошу прощения. В ответ получаю от Ви смайлик с поднятым вверх большим пальцем – это максимум, что можно от нее ждать. А поскольку она и Коннор вместе, я решаю, что она ответила за них обоих.

Сижу в машине и жду.

Даже не ожидала, что шеф Паркс так серьезно воспримет мой звонок, потому что полицейские подъезжают уже через час. Встречаю их, представляюсь, возвращаюсь в машину и провожаю до того места, где нашла тело Джульетты. Вскоре все вокруг кишит представителями власти. Здесь не только местные полицейские из Гардении. Паркс вызвал судмедэкспертов штата. Они приезжают на двух больших фургонах с техниками и оборудованием. С ними на нескольких внедорожниках прибывает подкрепление – прочесать окрестности в поисках других останков, которые могли растащить падальщики.

Предлагаю помощь, но Паркс отмахивается со словами: «Предоставьте это профессионалам», и я только закатываю глаза.

В ожидании, пока криминалисты осмотрят место, решаю еще раз посмотреть переписку Бо и Джульетты в секретном чате. У меня уходит не меньше десяти минут, чтобы добраться до начала. Читать довольно утомительно: всякие мелочи школьной жизни, сплетни о людях, которых я не знаю, жалобы на родителей и учителей.

И флирт. Сначала он довольно неуклюжий, но скоро набирает обороты. Переписка становится интимнее; Джульетта и Бо начинают делиться друг с другом подробностями из жизни, мыслями и чувствами. Они сближаются.

И тут я натыкаюсь на сообщения, от которых кровь стынет в жилах.

Джульетта: Я боюсь своих подруг.

Бо: Почему?

Джульетта: Они делали ужасные вещи.

37

Коннор

Угрюмая хибара. Вот где сейчас Уилла. Да, она должна быть там. Выбегаю из мотеля и сразу вижу один из тех «шустросипедов», на которых мы с Ви ездили вчера вечером. Оплачиваю прокат через мобильник, запрыгиваю в седло и кручу педали изо всех сил. До Угрюмой хибары больше трех миль, я добираюсь туда за считаные минуты и с головокружительной скоростью врываюсь на поляну.

– Уилла! – Я бросаю велосипед у крыльца и мчусь наверх, перепрыгивая через ступеньки. – Уилла!

Никто не отвечает. Хлопаю входной дверью с такой силой, что содрогается весь дом.

Бегу по нижнему этажу и снова отчаянно зову Уиллу. Я в ужасе от мысли, что опоздал или ошибся и Уилла не здесь, а где-то в другом месте. Внизу никого, и я бросаюсь вверх по главной лестнице. На верхней площадке несколько дверей, и все закрыты, кроме одной.

Я врываюсь туда и резко останавливаюсь.

Уилла. Руки привязаны к спинке стула, волосы растрепались по плечам, глаза покрасневшие, мокрые. Мое сердце останавливается при виде красного пятна, расплывающегося по ее футболке.

В голове вихрем проносятся картины. Голые женщины с содранной кожей, подвешенные на проволочных петлях, – мертвые, умирающие, пытающиеся кричать с перерезанными голосовыми связками. Дело рук моего отца, заснятое им же на камеру. Все кошмары, которые я прятал в самых темных уголках сознания, пытаясь забыть, теперь вылезают наружу.

Уилла передо мной хрипит и плачет из-под кляпа, который удерживает тугая повязка. Этот звук возвращает меня к реальности, заставляет действовать. Я бросаюсь к ней.

– Уилла, – беру ее лицо в ладони, заглядываю в глаза. – Я здесь, все хорошо. – Пытаюсь развязать узел, удерживающий кляп, но он слишком тугой, и Уилла морщится. Оглядываюсь по сторонам в поисках чего-нибудь, что поможет ее освободить.

На полу валяется нож. Он весь в крови.

В крови Уиллы.

Ей нужна помощь. Срочно. Нужно позвонить в полицию. В «Скорую помощь». Достаю телефон, но Уилла стонет, обмякнув на веревках. На ее лице отчаяние, в глазах мольба.

Швыряю телефон на пол и наклоняюсь за ножом.

Я освобожу ее, остановлю кровотечение в боку, а уже потом позову на помощь.

Хватаю нож; его рукоятка липкая, скользкая и теплая. Поворачиваюсь к Уилле, провожу лезвием под кляпом. Мне становится до боли ясно, как близко острие лезвия к венам и артериям на ее шее. Вижу, как бьется пульс под ее веснушчатой кожей.

Она трепыхается в веревках, дергает руками.

– Сиди спокойно, Уилла. Держись. Я освобожу тебя.

Она на секунду замирает, прерывисто дыша. Просовываю лезвие под ткань кляпа и осторожно, чтобы не задеть Уиллу, разрезаю. Кляп падает ей на колени, она судорожно вздыхает.

И не успевает она что-то сказать, не успеваю я спросить, все ли с ней в порядке, как в дверях раздается крик:

– Какого хрена ты делаешь?

Оборачиваюсь и вижу Мэнди. За ее спиной стоит Ви.

Мэнди смотрит на Уиллу и оскаливается:

– Что ты с ней сделал?

Я развожу руками, собираясь бросить нож.

– Я не…

Мэнди приближается, выставив вперед скрюченные пальцы, словно готовясь разорвать меня своими ногтями на куски. Да, она явно собирается напасть.

Нужно защитить Уиллу. Я загораживаю ее собой и поднимаю нож.

– Стой на месте!

Мэнди резко останавливается, тяжело дыша, и со слезами смотрит на подругу:

– Уилла… – Ее голос срывается: – Уилла, скажи, что ты в порядке.

– Не разговаривай с ней, – шиплю я.

Мэнди переключается на меня.

– Ты просто монстр, – рычит она.

В ее словах столько злобы… Если б она могла растерзать меня в клочья, то сделала бы это не задумываясь.

– Что ты натворил?

Я отшатываюсь в изумлении.

– Я?!

Мэнди прищуривается.

– Уилла сказала, что ты помешался на ней. Сказала, что боится тебя.

Какой бред… Мысли путаются, я пытаюсь понять, что происходит.

– Что ты несешь? Это тебя она боится. И есть за что!

Мэнди ахает, отступает назад и прижимает руку к груди, как будто ее ранили.

– Я