— Какого — другого? — встрепенулся Дмитрий Павлович. — То-тоя чувствую, что-то не то. И в отдел маркетинга звонил, когда я под машинойсидел.

— Звонил, — согласился Кирилл.

— Значит, ты все-таки не милиционер? — спросила Соня, глядяна свои руки.

— Сонька! — возопила тетя Александра. — Почему ты говоришьему «ты»? Как ты смеешь вообще говорить с бандитом, который оскорбил твою мать?

— Хватит, мама, — вдруг твердо сказала Соня и подняла глаза,— он пытается нам помочь, а ты ему мешаешь. Хватит.

Бедная, подумал Кирилл.

Тетя Александра побагровела, и он поднялся из-за стола.

— Все. Концерт окончен. Проваливайте в вашу комнату и невыходите из нее, пока вас не позовут, — сказал он тете Александре, — Настя,поезжайте в больницу. Прямо сейчас.

— Владик, — задыхалась тетя Александра, — сыночек!..Убивают! Спаси! Сонька взбесилась!..

Кирилл обошел стол, пошел было к двери, вернулся инеожиданно поцеловал Соне руку. Она сопротивлялась и не давалась, но онвсе-таки поцеловал.

— Держись, — сказал он, глядя ей в глаза, — все будетхорошо.

Все уехали, и в доме затихло, как перед грозой. У Кириллаболела голова, и он ненавидел свою голову, которая мешала ему думать.

Он знал, что подошел очень близко. Так близко, что емуничего не нужно, чтобы разгадать загадку, только усилие мысли, а сделать его онне мог.

Он послонялся по Настиной комнате, подержал елку за лапу идолго нюхал ладонь, которая пахла детством и бабушкой.

Тетя Александра повизгивала внизу, Соню не было слышно,Владик в гамаке фальшиво пел «твой малыш растет не по годам».

Столько раз за свою жизнь Кирилл складывал два и два иполучал именно то, что нужно, но никогда от его арифметических способностей независела ничья жизнь, а теперь — зависит.

Что там надумает мудрая машина, которую Настя должнапривезти из Питера? Что она скажет? Каким ей увидится мозг Сергея — живым илимертвым?

Как раз об этом думать было нельзя, но только об этом Кирилли думал и уже не говорил себе, что это не его проблемы.

Завтра же он купит Насте мобильный телефон. Уехала — и ондаже не может позвонить и спросить, как там дела! И он должен мучиться,слоняться по притихшему дому, держать елку за лапу и есть себя поедом, что таки не смог ничего понять.

Ну ладно, сказал он своей голове, стиснутой обручем боли,посмотрим, кто кого.

Итак.

Зеркало. Запись в дневнике. Фотографии. Пепел в камине. Этопервая часть.

Вторая — это ночной разговор Сергея в саду.

Третья часть — велосипедный насос, его собственное полотенцена веревке и бутылка водки.

Удар доской по голове совсем из другой оперы, и эта операкак раз сыграна от начала и до конца. Нет, пожалуй, еще не до конца. Онаприближается к финалу, и финал будет совсем не тот, который задумал гениальныйкомпозитор. Кирилл перепишет финал и сам его исполнит. Это просто.

Есть еще семейная легенда про клад, вырванные страницы истранное обстоятельство, никак не объяснимое: три месяца назад Настина бабушкауволила домработницу, которая прослужила у нее лет тридцать. Почему?

Почему?!

Он вышел в коридор и остановился посредине, сунув руки вкарманы. Это была старая привычка, с которой он боролся. Он всегда засовывалруки в карманы, когда был не уверен в себе или чего-то боялся. Однаждыматематичка записала в дневнике: «Разговаривал с учителем, держа руки вкарманах», и отец потом проводил с ним беседу о правильном поведении вобществе. Наверное, он еще где-то лежит, этот дневник.

Вот идиотизм.

Внезапно свинцовый шар в голове вспыхнул и разлетелся намелкие кусочки, освобождая ее от боли. Адреналин ударил по глазам.

Да. Да, конечно.

Сто лет назад нужно было посмотреть этот проклятый дневник!Как он мог забыть.

Он ворвался в кабинет, захлопнул за собой дверь и сталбешено рыться в ящиках стола. Настя не могла его выбросить. Не могла.

«Бабушка всю жизнь вела дневник, — вспомнилось ему. —Обыкновенные школьные тетрадочки. По одной на каждый месяц. А потом она их сжигалав камине».

Ему попадались какие-то бумаги, он быстро взглядывал ишвырял их на пол. Все это было не то, не то!..

Он увидел дневник, как водится, в самую последнюю очередь. Ипрямо на полу стал его листать, чуть не разрывая страницы.

Очень быстро он нашел все, что ему требовалось, и даже завылот злости — так все оказалось просто.

Как просто! А он не мог сообразить такой простой вещи!

Почему он не купил Насте мобильный телефон?! Он позвонил быи сказал ей, что наконец-то он все понял.

Нет, нужно успокоиться.

Все вдруг стало на свои места, и ему было странно, что он несмог разглядеть этого с самого начала.

Он сунул тетрадочку в задний карман брюк и еще полез внижнее отделение книжного шкафа за альбомами с фотографиями. Он просмотрел иходин за другим, и они, как миленькие, подтвердили то, о чем он подозревал иникак не мог окончательно увериться.

Кирилл посидел на полу, среди разбросанных бумаг, поднялся ипошел к себе, прихватив один из альбомов.

Половицы поскрипывали, дом вздыхал, и Кирилл теперь точнознал, о чем он вздыхает.

— Так, — сказал Кирилл, — будем объясняться в соответствии склассикой жанра.

Семья сидела на террасе, на столе сверкали синие чашки, иновый чайник, купленный Ниной Павловной в городе, был водружен в самый центр.Кирилл посмотрел на них, таких серьезных и печальных, и ему стало не по себе.Он никогда не делал ничего похожего на то, что собирался сделать сейчас.

Он даже стал так, чтобы быть далеко от Насти, чтобы она немешала ему, и переложил лежавшую перед ним на столе газету «Коммерсант».

— Муся, наливайте чай, — скомандовал он.

— Хватит тянуть, Кирилл, — сказала Нина Павловна устало, — унас и так очень тяжелый день. С Сережкой непонятно что, надо ждать результатов,мы совсем измучились!..

— А ты еще сказал, что мама не сама умерла, а что ее… —добавил Дмитрий Павлович. — Это как понимать?