– Да и ты не помолодел, хоть и Бог, – ответилкузнец. Он вспомнил о самородке, что когда-то давно принесла в его кузницу злаяМорана. Он тогда уже понял, что это было железо с Железных Гор, неподатливое излое. Недаром надеялась ведьма выковать гвоздь!

– Может, сгодится разок для доброго дела, –рассудил Кий. Встали они со Светозором на лыжи, отправились в лес разыскиватьвмёрзший в Землю валун, под которым спал заклятый клад. По дороге их догнал насанках сосед, спросил любопытно:

– А правду ли бают, у тебя домочадец новый завёлся?Работника взял, али жених к дочери зачастил?

Кузнецы не отважились много болтать о Боге Грозы. Мало ли какихушей достигнет молва, ещё бедой отзовётся.

– Это друг мой давний, Тархом Тараховичемпрозывают, – ответил Кий. – Зашёл в гости да приболел.

– А ты его перекуй в здорового, – засмеялсясосед. – Ты же, сказывают, умеешь.

– Попробую, – пообещал Кий.

Им было по пути, и сосед подвёз их в санях. А пока ехали,рассказал, какая напасть приключилась за болотами, у дальней родни. Тамподнялись из берлог разом три шатуна, прожорливые и свирепые. Диво, вместеохотились. Видели их на Глядень-горе, что-то они там искали, но, знать, ненашли и повадились заходить во дворы – рвать собак, вытаскивать скотину изхлевов. Бабы, дети уже за порог боялись ступить, да и мужики с оглядкойвысовывались. И старейшина приговорил:

– Откупимся девкой! Отдадим медведюшкам невесту-красавицу,авось подобреют…

Так и сделали. Выбрали девку: глаза родниковые, коса поколено – чистое золото. Обрядили в свадебную рубаху, велели отцу-материкланяться и расчесали волосы надвое:

– Не осуди, Светлёнушка! Уважишь медведюшек, самогоСкотьего Бога уважишь. Пускай нас помилует!

Ибо Волосу, мохнатому Змею, медведь был от века первыйтоварищ. Такой же прожорливый, свирепый и сильный, да и ленивый. И на девичьюкрасу такой же несытый.

Что ж! Свели плачущую невесту глубоко в чащу лесную, взаросший ельником лог, откуда всего чаще выникали медведи. И оставилипривязанной к дереву на поляне:

– Заступись, кормилица! Ублажи Волосовых зверей! Не дайлютой смертью изгибнуть!

С тем ушли старики. Но не увидели старыми глазами, чтовблизи схоронился Светлёнин бедовый меньший братишка. Решил малец выследить, вкакую сторону поведут её женихи, чтобы потом навестить в берлоге, привет домойпередать. А утихомирятся, залягут снова в спячку медведи – может, назад вдеревню забрать…

И вот захрустел мёрзлый снег под двенадцатью когтистымилапами. Вышли на поляну три шатуна. Светлёнин братец не помнил, как высоко надереве оказался. Только видел, как начали медведи обнюхивать обмершую невесту исвадебное угощение, сложенное у её ног…

Но не довелось им потешиться. Совсем рядом послышался рёв,от которого с ветвей осыпался снег, а храбрый малец еле усидел на суку.Затрещало в подлеске, и из чащи, вспахивая сугробы, вылетел тур.

Грознее зверя не водилось в лесу. Рослый мужчина не смог бывзглянуть поверх его чёрной спины, разделённой белым ремнём. Быстроногий оленьне умел его обогнать, превзойти в стремительном беге. А рога длиной в руку,выгнутые вперёд, играючи расшвыривали волков, метали с дороги охотников вкупе сконями…

Вот что за чудище вырвалось на поляну и встало междуневестой и женихами, и пар струями бил из ноздрей на морозе. Мальчонка с веткиувидел, что на рогах быка горело жаркое золото. Не простые были медведи, непрост был и тур. И кто страшнее, неведомо.

А рёв тура уже смешался с медвежьим. Оторопевшие поначалу,косматые женихи втроём бросились на быка. Один разорвал ему когтями плечо,другой успел укусить, но третьего тур вмял в снег и там оставил лежать. Новаясшибка, и ещё одна бурая туша взлетела, перевернулась и грянула о сосну, такчто белая шапка обвалилась с вершины. Последний шатун встал на дыбы, но турпригвоздил его золотыми рогами к необъятной берёзе и держал, пока тот не замолки не свесил когтистые лапы, оставив полосовать ему шею. Тогда тур швырнул егопрочь, ещё раз коротко проревел и пошёл к дереву, у которого без памяти виселана верёвках невеста. С его плеча и шеи капала кровь. Вот бык наклонил голову,осторожно дохнул Светлёне в лицо. Кончиком рога поддел лыковые путы и разорвал,как гнилую нитку. И тормошил тёплой мордой упавшую девушку, пока она неочнулась. Светлёна отчаянно вскрикнула, заслонилась локтями… тур ничем её необидел. Губами поднял из снега какой-то мешочек, затянутый длинным оборваннымремешком. Положил ей на колени, подставил могучую изодранную шею. Светлёнаневерными руками кое-как обхватила её, крепко завязала концы ремешка. Погодястащила платок, взялась унимать, заговаривать кровь:

– Ты, руда, стань, боле не кань…

Тур слушал смирно, опустив грозную голову. Только всёзаглядывал Светлёне в глаза, будто силясь что-то сказать. А потомнепоседа-братец увидел, как тур припал на колени, и сестрица неловко, несмеловзобралась ему на спину. И пошагал тур, чуть заметно прихрамывая, по глубокомуснегу прочь, как будто поплыл…

– Вот дела-то, – скончал свою повесть говорливыйсосед. – Хотели с собаками его обложить, да больно уж лют. Только лучше быдевка досталась, кому назначали. Боятся теперь, разгневается Скотий Бог, хужене было бы!

Кий с сыном перевернули обледенелый валун, вытащилисамородок. Не тронутый ржавчиной, он синевато блестел, и обломанные края былиостры – как раз то, что надо. По пути домой они завернули в кузню за молотом, итут издали долетел звериный рёв – далёкий, ослабленный расстоянием. Однакоподпилки, свёрла и молоточки немедленно отозвались, заговорили. Чуть слышнозапел даже большой молот-балда, не забывший руку Перуна. Кий ударил кресалом, иОгонь выпростал из горна длинный язык, будто прислушиваясь. А Кию подумалось,что точно так звенела когда-то его кузница, откликаясь на гневный голосСварожича.

– Тур кричит, – сказал Светозор. – Уж не тотли?

Выглянули они в дверь и вот что увидели. С опушки,проламывая ранящий наст, во всю мочь бежал тур – золотые рога, и на его спине,вцепившись в чёрные космы, ничком лежала девушка. А за туром на перепончатых крыльях,злобно шипя, летел… нет, не Волос, в два раза поменьше, но тоже страшилище.Чешуя вокруг шеи переливалась пёстрыми бусами, на плоском затылке болталосьподобие косы.

– Живёт же мерзость такая, – покоробило Светозора.

– Змеевна! – сказал Кий. – А ведь догонит!

Летучая тварь между тем прянула вниз, метя кривыми когтями.Но промазала – лесной бык увернулся, вспахав белую целину. Змеевна удариласьоземь и вдруг обернулась красавицей в длинной искрящейся шубе. Только светилисьглупые радужные глаза.

– По-доброму ворочайся! – расслышаликузнецы. – Её брось, и свадебку справим! А не то вечный век будешь втурьей шкуре ходить!