Если бы к востоку от Эльбы лежали плодородные земли и богатые города… но ничего подобного там не было, сплошные чащобы и грубые варвары. Пока расходы на войну с саксами удавалось покрывать доходами, взятыми у аваров, военное уравнение удавалось свести к нулю. Однако примерно к 800 году баланс военных доходов и военных расходов стал устойчиво негативным. Экспансия Каролингского государства остановилась.

Чтение капитулярия Карла Великого. Император находится в окружении вассалов и графов, причем многие из них в римских одеждах

Так было всякий раз в истории: когда экспансия переставала приносить прибыль, центральная власть слабела, потому что с прекращением завоеваний, то есть потока богатств извне, режим государства приходилось финансировать за счет невозобновляемых активов. На следующей ступени развития экспансия сменится широким налогообложением — единственным возобновляемым источником богатства для поддержания центральной власти. Мы ведь помним, что происходило в последние столетия жизни Римской империи?

Но до этого было пока далеко.

После обретения императорского титула Карл Великий прожил четырнадцать лет. Преемникам Карла Великого достались: пустая казна; свита, склонная к мятежам и вероломству, политически разобщенное государство, голодное и опустошаемое эпидемиями, а единственным действующим законом часто оставалась кровная месть. Общество раздирали местнические интересы, и никаких высших устремлений таковое общество не питало.

Золото стало редкостью, и экономику охватила жестокая дефляция. Карл провел денежную реформу, но от Рейна до Испании по-прежнему главенствовал натуральный обмен. Ренту платили продуктами или услугами и лишь часть вносили деньгами. Ценность товара измерялась в головах скота и в других полезных вещах — особенно изделиях из металла. Обороты торговли упали до минимума: автаркическая экономика больших замкнутых имений обеспечивала себя всем необходимым.

Земельная собственность стала аристократической. Она состояла из личного хозяйства собственника и мелких крестьянских наделов. Урожайность оставалась такой же низкой, как полтысячелетия назад, а урожай сам-три считался хорошим. Землю обрабатывали один или два сезона, а потом она несколько лет лежала под паром.

Мир словно вернулся на полтысячелетия назад. На земле трудились все те же 85–90 процентов населения, а остальные 10–15 процентов приходились на элиту (в том числе армию) и обслуживающих ее людей. Ремесленники и клирики составляли исчезающе малую долю населения, а торговля и кредит находились в руках иностранцев. Сельскохозяйственный труд по-прежнему лежал на плечах servi (то есть полурабов и крепостных, разница между которыми постепенно стиралась) или mancipia (арендаторов, которые платили оброк и отрабатывали барщину). Им часто помогали рабы, которых среди сельского населения насчитывалось 10–20 процентов.

Важнейшим отличием экономики от римского периода было отсутствие развитого и объемного ремесленного и промышленного производства — вещей и необходимых для жизни товаров было до крайности мало, единственным серпом могли пользоваться сразу несколько поколений крестьян. Железные орудия были редки и крайне дороги, чему примером хозяйственные описи больших поместий IX века, в которых значится по два-три топора и столько же драгоценных ножей и серпов. Орудия сельского труда делали из дерева. Даже плуг был деревянным, а его лемех для прочности обжигали огнем.

В этой системе простой свободный человек теперь был не потенциальным воином, способным встать на защиту государства или сюзерена, а всего-навсего рабочей силой для возделывания земель или расчистки целины.

В ранее развитых регионах, даже таких, как приморский юг Галлии, поселились бедность и технологическая отсталость. Зато быстро формировались два других центра торгового судоходства: в регионе будущих Бельгии и Нидерландов, а также в Венецианской лагуне, на островах которой вырос новый город — Венеция, поначалу союзник и номинальный подданный Византии, а в будущем ее враг и могильщик…

На острова Венецианской лагуны в V–VII веках люди бежали от многочисленных завоевателей, от готов до лангобардов. Уже в период хаоса, охватившего юг Галлии во второй половине VII века, острова лагуны стали новым центром работорговли, соперничающим с Марселем, Нарбонном и Верденом. Отсюда снаряжали экспедиции за живым товаром на Балканы, в Паннонию и в славянские земли Подунавья…

Императора Карла назвали Великим не за победоносные войны, а за фактическую «пересборку» виртуальной империи западного христианства и западной церкви, подобно тому, как Диоклетиан и Константин когда-то «пересобрали» распадавшуюся Римскую империю. Некогда изолированные церковные общины отдельных королевств периода 500–700 годов были теперь объединены в хорошо структурированную общность, церковь стала системообразующим институтом христианской Европы с приматом идентификации личности по религиозному признаку.

Удивительное дело: исламский и христианский миры демонстрировали полное нежелание понимать друг друга и признавать чужую идентичность. Если римляне и греки признавали чужих богов, то отношения между арабской и христианской культурами, восходящими к Греции и Риму, были полны взаимного отталкивания, неприятия и недоверия.

Сам Карл едва ли предвидел последствия своих деяний. Варварскому королю с фальшивым, криво сидящим императорским титулом совершенно точно не могло прийти в голову, что он не возрождает Римскую империю и не строит Град Божий, а закладывает основы христианского мира и великой европейской цивилизации.

Держава Карла Великого всего на несколько десятилетий пережила своего создателя. Франки при всем стремлении воспользоваться политическим наследием Рима так и не усвоили, что означают слова «интересы империи». Карл Великий, подобно многим поколениям племенных вождей и варварских королей, полагал государство личной собственностью и разделил его между четырьмя сыновьями. Последовал период усобиц завершившийся страшной битвой под Фонтенуа (841 год), в которой пало до 40 тысяч человек — сражались в ней армии троих внуков старого императора: Лотаря I, Карла II Лысого и Людовика II Германского. Потрясение современников этой битвой было так велико, что церковь объявила трехдневный пост скорби. Всеобщий шок, а пуще того огромные людские потери и денежные издержки заставили стороны сесть за стол переговоров в Вердене.

Верденский договор 843 года, разделивший империю на три части, готовило более ста экспертов-легистов и ученых клириков. В нем просматриваются контуры грядущих королевств Европы: Западно-Франкское королевство, к которому тяготела Аквитания, в будущем станет Францией, Восточно-Франкское королевство — Германией, а Срединное королевство просуществовало недолго и в 855 году распалось на королевства Лотарингия, Арелатское королевство и Италию. Чуждая франкам Италия вскоре отделится. Сложнее дело обстоит с Лотарингией, войны за которую продлятся вплоть до XX века, и с Арелатским (Бургундским) королевством, судьба которого не менее запутана.