В Питер, где жили сокурсники и просто соседи Лео по общежитию, Тураев о самоубийстве не сообщал. Он не смог бы выдержать нашествие студентов, которые непременно устроили бы людные похороны и шумные поминки. Да ещё потребовали бы рассказать со всеми подробностями, как именно произошло несчастье, что ему предшествовало, и почему Тураев не смог помешать Лео наложить на себя руки.

Они вспоминали бы Пашу Новикова и Костю Чепеля, которые ушли в страну теней раньше своей подруги. А Артуру хотелось поскорее остаться одному и отдохнуть от скорбных хлопот. Он так утомился, что не мог думать ни о чём, кроме ванны и мягкой постели. И даже на то, чтобы устыдиться, у него не было сил. Лео промелькнула, как прекрасный сон, как бесплотное видение, которого на самом деле никогда не было. Но грёзы улетели, наступило утро, и Тураев пробудился от сладкой дрёмы.

Нужно было жить, как жил раньше, ходить на службу, заниматься спортом, ездить в гости к матери и брату. Слишком мало времени они были вместе с Лео, и её образ постепенно начал тускнеть в памяти…

Ветер гнал песок вдоль шоссе; кое-где на полях ещё белел снег. Наступал холодный апрельский вечер, и Артур думал о том, что таких вечеров в его жизни теперь будет много. Родственники Валерии остановились в гостинице «Кузьминки», куда они и поехали с кладбища. Никаких поминок в Москве не планировалось — родственники решили собраться в Иркутске. Через несколько дней они получат урну с прахом Лео и увезут её на Байкал, захоронят в могиле родителей. Кому-то нужно сообщить в Электротехнический университет, в общежитие, но Артур надеялся, что родные сами займутся этим. Валерия не пожелала стать его женой, и поэтому Тураев был для неё просто случайным любовником. Они встретились, а потом расстались навсегда — так часто бывает в жизни.

Пересекая Кольцевую, Тураев вспомнил про Петруничева, который сейчас находился в реанимации «Склифа». Подумал, что нужно попозже набрать номер справочного и узнать, как дела у больного. Артур надеялся, что шеф справится с инфарктом и когда-нибудь встанет на ноги, пройдёт реабилитацию. Но пока придётся обходиться без Петруничева — и Тураеву, и всему подразделению. Ничего, справимся. Будем работать, как и прежде. Дело фирмы «Бэби» пусть ведут питерцы — с москвичей хватит…

Тураев не сразу сообразил, что его мобильник ворчит уже добрых пять минут. Остановившись в пробке на Рязанском проспекте, он взял трубку. Меньше всего ему сейчас хотелось с кем-либо разговаривать.

— Слушаю! — сказал Артур, трогая джип с места.

Он умел отлично управлять и одной рукой, даже левой, но всё-таки пожалел, что пробка так быстро рассосалась. Как всегда, сработал закон подлости. Это мог быть кто угодно, в том числе и Рита Деркач, которая грипповала уже неделю. Наверное, хочет узнать про полковника. Нет, номер чей-то другой…

— Здравствуйте, — тихо, с трудом сказала какая-то женщина, и её Голос показался Тураеву знакомым. Но не настолько, чтобы сразу же его узнать. — Артур, это говорит Вероника Яковлевна…

— Да-да!

Тураев не на шутку испугался. Неужели случилось самое страшное? Петруничев лежит в полубессознательном состоянии, опутанный проводами и подключённый к приборам. Каждое резкое движение может стать роковым, и врачи пока остерегаются делать прогнозы. Но почему Вероника Яковлевна звонит именно ему? Семья большая, скольких нужно известить, а она вдруг вспомнила о майоре Тураеве…

— Что-нибудь с Александром Георгиевичем? Как его самочувствие?

Артур затормозил у поворота на улицу Академика Скрябина. Не зря он вспомнил о Петруничеве — значит, жена шефа думала о нём и собиралась звонить.

— Я только что справлялась в справочном. Состояние стабильно тяжёлое.

Вероника говорила почти шёпотом, будто боялась кого-то, и Артур никак не мог понять, кого именно.

— Но я беспокою вас по другому поводу. Я знаю, что вы сегодня заняты… Говорила с Ритой Деркач. Она мне рассказала об этой несчастной девушке… Я вас понимаю, как никто другой. И представляю, как вам сейчас тяжело. Вы так хотели помочь Валерии, но не смогли!.. И я сгораю от стыда, потому что вынуждена беспокоить вас в такой момент. Но дело не терпит отлагательств, поверьте мне! — Женщина сдавленно всхлипнула. — Возможно, я даже смогу быть полезна вам, отвести новую беду. Беду, подобную нашей…

— Вы хотите встретиться, Вероника Яковлевна? — догадался Тураев.

— Да, именно. По телефону я ничего не могу сказать. Если можно, приезжайте ко мне на Трифоновскую прямо сейчас.

— А завтра никак? — Артур не понимал, какое у жены полковника может быть к нему срочное дело. — Или у вас весь день занят?

— Это не от меня зависит, — мёртвым голосом сказала Петруничева, и у Тураева непроизвольно дёрнулась щека.

— А от кого? — Артур на всякий случай затормозил у кромки тротуара.

— Всё при встрече. Пожалуйста, не откладывайте визит! Я много времени не отниму. Вы ещё успеете отдохнуть, а я буду спокойна. Мне необходимы силы для другого. Пять человек из нашей семьи находятся в больницах. Уже пять! И я очень не хочу, чтобы то же самое произошло с вами. Адрес помните?

— Да, конечно. — Тураев старался пока ни о чём не думать. Да и не было в том нужды — догадка пришла сама, как бывает всегда, когда гонишь её прочь.

О какой беде говорит Вероника? Вряд ли она в курсе всех дел мужа, а о трагедии Лео ей по собственной инициативе рассказала Рита Деркач. К тому же Тураев больше не ведёт дело о похищении Милены. Как и было приказано, он передал дела питерскому коллеге, а себе оставил только копии документов.

Но вот куда исчезла вандышевская дискета, Артур так и не выяснил. В курсе был Петруничев, но он потерял сознание, едва Артур заговорил о дискете. И теперь неизвестно, когда удастся встретиться с полковником, чтобы спросить о том же ещё раз.

— Тогда я жду вас. Сейчас же, умоляю, приезжайте! — И трубка пронзительно запищала.

Артур, окончательно смирившись с тем, что сегодняшний вечер потерян, поехал по Рязанскому проспекту к центру. И после разговора с Вероникой Яковлевной он решил направиться не домой, а к матери. Отчим убыл в недельную заграничную командировку, и поэтому можно было пожить на Таганке; на Пресню возвращаться не хотелось.

Больше всего на свете Артур боялся, что сегодня ночью к нему придёт Лео. Придёт в свадебном платье и в венке — такая, как встретила его в прихожей в день покушения на Вандышева и призналась ему в любви. В той любви, которой на самом деле не было. Иначе Лео не покинула бы его вероломно, предательски — почти как бывшая жена.

Только Марина исчезла вся, полностью, а Лео оставила прекрасную свою оболочку, которая лежала сегодня перед Артуром в том же самом платье, в перчатках, закрытая фатой до самых туфель. Артур не хотел думать об этом, но против воли представлял себе, как совсем скоро неземная красота Лео станет просто горсткой пепла. И маленькая дочка, как бы ни сложилась дальше её судьба, никогда не увидит самого близкого, самого родного человека…