— Насколько я знаю, не угрожал. Но всё равно Лукин — её убийца.

Артур говорил тихо, спокойно, но полковник вздрогнул. В голосе Тураева он явственно услышал клятву отомстить.

— Да, этот подонок многим жизнь изгадил.

Петруничев проглотил комок и снова, приподняв, бросил на рычаги трубку надрывающегося телефона. В голове у него постоянно звенело, будто неведомый мучитель надавил кнопку и не хотел отпускать.

— Уж ты прими у себя её родственников, утешь их, насколько сможешь. Помоги в скорбных хлопотах…

— Разумеется, помогу. Я сделаю всё, чтобы Валерия успокоилась там, где она сейчас. А как ваше здоровье, Александр Георгиевич? — вдруг резко изменил тему разговора Тураев.

Он видел, что полковник держится из последних сил — в отделе знали, что на семью начальника обрушился целый шквал трагедий, каждая из которых могла уложить немолодого уже мужчину в гроб.

— Может быть, потом поговорим? Завтра, через неделю?..

— Да нет, надо сейчас всё решить, — немеющими губами сказал Петруничев. — Ещё немного, и всё кончится. Этот этап жизни останется позади.

— Я хотел бы посоветоваться с вами, товарищ полковник. Задание выполнено, девочка обнаружена. Можно приступать к завершающему этапу операции. Жаль, что Валерия не оформила брак с Вандышевым. Теперь ему придётся через суд и экспертизы доказывать своё отцовство. Но, думаю, Валерий Ильич справится. Несмотря на недавнее покушение и полученную инвалидность он настроен на борьбу за право воспитывать дочку. Его страх, подавленность, безволие — ширма. Мы договорились, что Вандышев временно уйдёт в тень, чтобы спокойно вылечиться. А после продолжит то, что начал. Кстати, он ещё не знает, что Валерии больше нет. Думаю, Вандышев поймёт всё и пожалеет о своём поведении. Будет чувствовать себя виноватым, и у него прибавится сил…

Петруничев слушал Тураева и думал, что всё складывается удачно. Артур сам построил разговор таким образом, что предложение передать дело другим сотрудникам не вызовет с его стороны никаких претензий. Самоубийство Валерии Леоновой даёт Петруничеву право отстранить Тураева ещё и как заинтересованное лицо, имевшее близкие отношения с несчастной девушкой. Артур мог стать пристрастным, нервным; и потому он формально не имел права продолжать работу по делу Леоновой.

Уставший от многомесячного напряжения майор должен воспринять приказ начальства естественно, даже с благодарностью. И всё кончится. Петруничев выполнит обещание, данное Лукину при сегодняшней встрече, и займётся лечением пострадавших членов семьи, точно зная, что новых жертв не будет. А Артур, проводив Валерию в последний путь, уедет куда-нибудь в отпуск. После, разумеется, заведёт себе новую женщину, и потихоньку отойдёт, оттает душой. Жизнь продолжается и, значит, надо жить…

— Всё уже давно решено наверху, Артур Русланович, — сказал полковник, чувствуя, как несчастное сердце из последних сил пытается протолкнуть кровь через стиснутые спазмом сосуды. — Дело о похищении ребёнка передаётся в питерский РУБОП. Валерия Леонова была прописана там. Фирма, с которой она имела дело, зарегистрирована также в северной столице. Плюс ко всему, Лев Мерейно, предположительно руководивший всей операцией, уроженец Ленинграда. И лишь по чистой случайности всё это произошло в Москве. Лиза Лосс направилась с ребёнком туда же, так что московскому угрозыску можно с чистой совестью умыть руки. Это не я решил, так что спорить со мной бесполезно. Переубедить начальство я не мог. Передай товарищу, который прибудет завтра, все имеющиеся у тебя материалы по похищению девочки, и езжай в отпуск…

— Я собирался пойти летом, — признался Тураев, чувствуя, как в глубине души нарастает тревога.

Он раньше мечтал о том, чтобы дело забрали, сняли с плеч ответственность за судьбы Валерии Леоновой, Лизы Лосс, маленькой Милены-Хелены, и возложили её на нового, не заинтересованного человека. За то, что случится потом, Тураев отвечать уже не будет. И если станет помогать Вандышеву готовиться к судебным заседаниям, то лишь как частное лицо с юридическим образованием.

Артур решил снять копии со всех документов, чтобы всегда иметь их под рукой. Разумеется, Петруничев об этом знать не должен. До завтра времени достаточно, и домой, откуда только сегодня увезли в морг тело Валерии, возвращаться не хочется. Надо работать, пока есть возможность. А потом, наверное, действительно следует немного отдохнуть. Сил больше нет, нет слёз, нет эмоций. Но есть желание встретиться с Лукиным и Мерейно…

— Ничего, сходишь весной. Выберешь себе какой-нибудь подходящий тур. Их сейчас много…

Полковник наблюдал за тем, как Артур собирает со стола трубку и кисет с табаком, задвигает стул.

Вот всё и кончилось. А он-то боялся, переживал, не спал ночами. Тураеву и самому надоело копаться в этом дерьме. На каждой потерпевшей не женишься, болью всех не переболеешь. Они, менты, тоже не железные.

— Я могу идти? — Артур опять насторожился, заметив тяжёлый, неподвижный взгляд полковника.

— Иди! — простонал Александр Георгиевич, отворачиваясь к окну и к сейфу.

Ему хотелось уцепиться за холодные бронированные рёбра ящика и подтянуться к подоконнику, к солнцу, к свету.

— Да, я хотел ещё раз просмотреть дискету Вандышева. Хоть я больше и не имею отношения к этому делу, хочу для себя сделать записи. Кроме того, эти материалы не относятся напрямую к исчезновению ребёнка Валерии. Я их тоже должен передать товарищу из Питера? Или оставим дискету у себя?

Услышав это, полковник откинулся назад, скривил лицо и стал заваливаться налево, опрокинув недопитый стакан. Артур бросился к шефу, ругая себя последними словами за то, что не подсуетился раньше. Ведь давно уже заметил, что начальнику плохо.

— Александр Георгиевич!

Тураев понимал, что Петруничев его не слышит, как не слышала сегодня утром Валерия. Оттянув полковнику веко, Артур понял, что тот жив. Но дело обстоит плохо, и нужно, не растрачивая время на возню со здешними медиками, вызывать специализированную бригаду. Да зачем же он, такой больной, приехал сегодня на службу? Не хватало второй смерти за один день…

Придерживая одной рукой обмякшего Петруничева, Тураев другой нажал две кнопки на городском аппарате. Заглянувший в кабине сотрудник Главка увидел, что майор быстро говорит в телефонную трубку, а полковник тяжело дышит на кожаном диване и пытается ухватиться за спинку, удержаться, закрепиться в безвоздушном пространстве.

На скрип двери Артур обернулся, сделал вошедшему знак, чтобы тот помог, побыл рядом с больным. И снова принялся объяснять диспетчеру «скорой», что произошло пять минут назад. Получив уверения в том, что машина выезжает, Артур положил трубку. Только что вошедший мужчина уже расстёгивал Петруничеву ворот, снимал галстук, брызгал водой в лицо и пытался массировать сердце, хотя не знал, можно ли именно сейчас это делать.

* * *

Белое маленькое солнце светило прямо в лицо Тураеву, который на своём джипе возвращался с Николо-Архангельского кладбища, в крематории которого он сегодня попрощался с Лео. Кроме самого Артура у гроба стояли двоюродная тётя покойной, кузина её матери с мужем.