– Вечерком попьем чаю? Да? Приходите с Маней, давно невстречались.

– Обязательно, – пообещала я.

Но, когда Карина, прихватив щенят ушла, я подумала:

«Ну уж нет, ни за что не переступлю порог твоего дома».

Впрочем, Леля пусть ходит к Марусе, ребенок же не виноват,что у него такая мать.

Наша жизнь потихоньку налаживалась. Агата забрала Юню,щенков, правда, оставила нам. Олеся, приехавшая за своей кошкой Флорой,поступила так же с котятами. Но мы не слишком горевали. Я схватилась зателефонную книжку, и кошачье-собачье потомство оказалось в хороших руках.

Ритка наконец-то убралась от нас. К слову сказать, у нее наголове, а у Масика на всем теле вновь начали отрастать волосы.

Юля родила отличного здорового мальчика и уехала к маме вАстрахань. С Колей она развелась. Он попал под следствие и получил срок за то,что хотел убить ребенка в утробе матери. Дали, правда, ему немного: всего двагода, да еще парень попал под амнистию. Наверное, теперь заведет себе новуюжену и запретит той рожать.

Амалия Густавовна Корф получила назад яйцо. Мы отвезли егоей, и старушка долго плакала, прижимая к груди сокровище. Кстати, вернувшаясяреликвия словно влила в старушку новые силы. Амалия Густавовна чувствует себясейчас великолепно и совсем не собирается умирать.

Седьмого июня, в мой день рождения, вся семья села за стол.У нас был двойной повод для радости. Во-первых, всем хотелось поздравить меня ивручить подарки, а во-вторых, только что от нас унесли последнего котенка, ивсе в доме вздохнули с облегчением. Не успела я перецеловать домашних и начатьразворачивать красивые обертки, как раздался звонок.

– Кто-то еще придет? – спросил Дегтярев.

Зайка покачала головой:

– Нет, должны быть только мы и Регина, вроде все на месте.

Не успела она захлопнуть рот, как в столовую вошла высокаячерноволосая женщина и девочка с кошкой в руках.

– Дашута, – завопила дама, – давно не виделись!

– Здравствуй, Алла, – со вздохом сказала я, – и впрямь давноне встречались. Ты же вроде в Израиле теперь живешь?

– В Москве проездом, – тараторила Аллуся, – еду к брату вИркутск. Будь другом, приюти на две недели Алину и Алису.

– Алиса – это я, – тоненьким голосом сказала девочка, – аАлина вот.

Она показала кошку и бесхитростно добавила:

– Нам в Иркутск нельзя, бабушка нас с Алиной терпеть неможет, а в Иерусалиме остаться не с кем. Там, если ребенка кому подсовываешь,платить надо.

Я почувствовала легкое головокружение.

– Будь другом, – тарахтела Алла, – ты же знаешь мою мать, таеще жаба, детей и зверей на дух не переносит, я бы ни за что к ней не поехала,да старуха ногу сломала…

– Погоди, – сурово сказала я и ткнула пальцем в девочку, –говори честно, она беременна?

– Ты чего?! – возмутилась Алла. – Алисе восемь лет!

– Я про кошку!

– Она стерилизована.

– Точно?

– Тебе поклясться? – взвизгнула Алла. – Да в чем дело, вконце концов?

– Спокойствие, только спокойствие, – пробурчал Дегтярев, –главное не нервничай. Мы обязательно приютим девочку и кошку, но только посленебольшой процедуры.

– Какой? – оторопела Алла.

– Поедем в ветлечебницу и сделаем киске УЗИ, – пояснилполковник, – если она не беременна, примем с дорогой душой.

– По-моему, вы психи, – вспылила Алла. – Так ненавидетькотят!..

Услыхав слово «котята», Черри взвыла и кинулась под диван.

– Чего с собакой-то? – изумилась Алла.

Повисло молчание. Потом Маруся робко хихикнула, за нейзасмеялись Зайка и Регина, последним к общему хору присоединился Дегтярев.

– Да что произошло? – недоумевала Алла.

– Ничего, – спокойно пояснил Аркадий, – просто с некоторыхпор у нашей пуделихи при словах «щенки» и «котята» начинается психоз.

– Еще она не любит, когда говорят «лысый Масик», –взвизгнула Маня.

После этого заявления Зайка с Иркой упали на диван и зашлисьв приступе звонкого смеха.

– Все ясно, – резюмировала Аллочка, – давай, Алиска,отпускай Алину, и садимся пить чай. Они тут все просто сумасшедшие.