спасительной идеей. После подлого предательства Мауры у меня не осталось причин скрывать свою сущность. Братья помогут отыскать Амаль, раз не помогла ее мать!

– Отведите меня к навирам, или я удавлю их обеих! – заявил я, окидывая склочных теток хмурым взглядом, отчего обе бросились наутек, будто и не было у них за плечами солидного возраста.

Один из солдат отвесил мне увесистый пинок и грубо толкнул вперед.

– Будем мы еще из-за пьянчуг навиров беспокоить. Давай, двигай. Посидишь в камере денек-другой, очухаешься.

– Еще раз повторяю: отведите меня к навирам, иначе пожалеете.

Солдаты переглянулись и расхохотались, приправив свой смех еще одним тычком в спину.

Я чуть слышно зарычал и процедил:

– И не говорите, что я вас не предупреждал.

Воздух вокруг сгустился, будто кисель, и взял в удушливый плен каждого из них. Солдаты схватились за шеи в отчаянной попытке вдохнуть. Я остался на месте, несколько прекрасных мгновений вальяжно наблюдая за их ужасом. Магия бурлила в отдохнувшем теле, упрашивала поднажать и довести дело до конца. Тьма жаждала видеть перед собой посиневшие трупы, но я был ее хозяином и потому велел замолчать. Одна мимолетная мысль, и солдаты вновь получили возможность дышать полной грудью, надсадно кашляя и отплевываясь.

Ужас на их лицах сменился яростью. Мгновенная подсечка, и мое лицо уже вдавили в брусчатку. Двое солдат нависли сверху, придавив своим весом, третий же отстегнул от портупеи особые кандалы и заковал в них мои руки, надежно пленив магию.

– Теперь-то вы отведете меня к навирам? Как видите, кандалы не причиняют мне неудобств, – пробормотал я, кое-как двигая губами из-за брусчатки, в которую по-прежнему вдавливала мое лицо рука одного из солдат.

– Как такое возможно? Может, они сломались? – пробормотал кто-то из них.

Было у этих кандалов еще одно занятное свойство: они причиняли боль любому существу, будь то колдун, ведьмак, человек или нечисть из сказок и легенд. Их ковали из того же металла, что и особые кинжалы – главное оружие каждого навира. Без этих незаменимых вещиц мы оказались бы бессильны против тех, кого приходилось ловить.

Особый металл, руду для которого вот уже несколько столетий добывали на одном из рудников Фадаята, не причинял боль лишь самим навирам, и то потому, что во время обучения каждый из нас прошел мучительный ритуал посвящения. Противоядие, разработанное самыми выдающимися химиками императора, вводили под кожу, и оно даровало защиту от боли, но всю эту боль мы испытывали, пока сыворотка приживалась в теле.

– Может, вы начнете соображать и поймете, что перед вами один из навиров? – съязвил я. – Почему еще, по-вашему, на меня не действует особый металл?

Солдаты замолчали, и я почти расслышал, как натужно вертятся шестеренки в их черепушках. Наконец меня подняли с земли и даже отряхнули, но руки не освободили.

– Мы отведем тебя к навирам, но даже не надейся, что снимем кандалы, – сказал тот, кто вдавливал мое лицо в брусчатку. Он выглядел самым сообразительным из их троицы.

– Да хоть как-нибудь ведите уже! – рявкнул я.

Один из солдат замахнулся для очередной оплеухи, но опустил руку, поймав мой тяжелый взгляд. Невероятно, но простые слова о том, кто я такой, вернули меня в прежнюю жизнь, сбросили тесную маску, с трудом натянутую месяц назад, напомнили о моем влиянии, воскресили гордость и достоинство. Я вновь стал тем, кого боятся и перед кем заискивают. Стал собой.

Я ловил на себе десятки взглядов, от сочувственных до брезгливых, пока солдаты вели меня по брусчатой дороге к корпусу роты навиров. По телу катились градины пота размером с алычу. Нарамское солнце щедро делилось своими лучами с Даиром и, казалось, позабыло о наступлении осени. Я будто вновь попал в коридор огня и изнывал от жара языков пламени. Бешеный стук сердца от предвкушения встречи с братьями по оружию отдавался в ушах, заглушая звуки проснувшейся столицы.

Даир – средоточие истории славных побед и кровавых легенд, величественной красоты и грязной бедности. Сердце Нарама, окруженное горной грядой, оплот древних традиций, которые здесь чтили и хранили, будто непреложные истины. Моя родина, которую я всем сердцем ненавидел. Родина, куда предпочел бы никогда не возвращаться, но вернулся ради Нее.

Центральная площадь осталась далеко позади. Солдаты держали цепко, но больше не позволяли себе ни пинков, ни язвительных слов. Они предпочли не связываться с тем, кто мог и впрямь оказаться навиром.

Вскоре впереди показалась внушительная каменная стена с огромными коваными воротами. На них реяли два флага, подхваченные суховеем. Первый – черный с золотом – флаг Белоярской империи. Второй – темно-зеленый с красным кинжалом в центре – знамя навиров. Сердце предательски екнуло. Я почти дома. Плевать, что это корпус чужой роты. С кадетских времен каждому поколению навиров прививали братские чувства.

Меня подтолкнули к воротам, у которых лениво переминались с ноги на ногу двое караульных в полном обмундировании. Их темно-зеленые мундиры с ярко-красными воротниками и манжетами вызвали во мне необъяснимый восторг, как и черные ремни, к которым были пристегнуты неотъемлемые атрибуты нашей службы – меч-каскара, особый кинжал и кандалы. Вышколенная осанка, аккуратная стрижка и гордый взгляд роднили двух абсолютно разных внешне молодых людей.

Стоило нам приблизиться, оба достали из ножен особые кинжалы и подняли их на изготовку.

– Зачем пожаловали? – грозно осведомился один из часовых – высокий русоволосый мужчина лет двадцати пяти. Внешне он походил на коренного жителя Белоярова или же исторических земель империи.

– Этот бродяга заявляет, что он – навир, – ответил солдат, прижимавший мое лицо к брусчатке.

Караульные высокомерно переглянулись и фыркнули.

– Своих сослуживцев мы знаем в лицо. Бросьте в камеру этого лжеца и больше не верьте ни единому его слову, – заявил второй часовой. Он был чуть ниже и смуглее своего товарища.

Я с интересом пробежал взглядом по обоим, после чего нарочито медленно поднял руки, закованные в особые кандалы, на уровень их глаз и замер, давая навирам возможность сообразить, что не так. Караульные выглядели одинаково обескураженными и заинтересованными.

– Меня зовут Амир Шайзар. Звание – подпоручик, – мой голос прозвучал уверенно и строго. – Я – заместитель командира разведывательного взвода Адрамской роты навиров. Мой командир – капитан Бор Драган. Уверен, вы о нем слышали.

– О нем-то слыхали, но твои слова попахивают откровенным враньем, бродяга, – процедил первый навир.

– На меня не действуют кандалы, – для наглядности пришлось вновь поднять сцепленные особым металлом руки. – Я прошу аудиенции с кем-то из руководства Даирской роты. У меня важная информация касаемо безопасности семьи Эркин.

Часовые задумчиво переглянулись.

– Если я не передам эти сведения