Дана расплылась улыбка непередаваемого облегчения. За первым навиром из своих укрытий вышли еще двое. Судя по их встревоженным лицам, ничего хорошего ждать не стоило. Сердце болезненно екнуло, в отчаянии ударившись о ребра. Только бы она была жива…

– Откуда вы здесь? – ошеломленно выдавил лысый навир.

– Из Даира, откуда ж еще? – фыркнул Дан, но мигом посерьезнел. – Где воевода?

Все трое стушевались, отчего в воздухе повисло предвестие надвигающейся бури. Мое сердце грохотало в груди, отдаваясь в глотке. Казалось, даже колокольный звон по сравнению с этим громыханием – шепот.

– Воевода мертв, – выдавил второй навир – высокий и худощавый. Из их троицы он единственный нацепил походный плащ.

– А наместница? Где она? – выпалил я, незаметно для самого себя приправив вопрос командирским тоном, отчего все трое с сомнением покосились в мою сторону.

– Похищена, – после небольшой паузы процедил лысый.

Одно слово. Оно лишило смысла все мои трепыхания, каждый шаг, сделанный за эти сутки, и каждое поспешное решение. Мы не отыщем Амаль. Никогда не отыщем, пока кто-нибудь не найдет ее тело, из которого кадар насильно вырвет магию вместе с жизнью. Возможно, Арлан с удовлетворением сожжет мертвую сестру, дабы не осталось и напоминания о правительнице Варосских земель.

Дан сочувственно похлопал меня по плечу, пока остальные расспрашивали нашедшихся товарищей о смерти воеводы. Он велел всем следовать к лагерю, прервав пустые разговоры. Я безропотно выполнил приказ бывшего сослуживца, ощущая себя героем кошмарного сна, который с минуты на минуту прогонит рассвет. Вот-вот по команде «подъем» я открою глаза на собственной койке в кубрике разведывательного взвода, с раздражением выслушаю ворчание командира, отправлюсь на очередное задание и никогда, никогда не встречу Амаль Эркин. И никогда не потеряю ее.

Наша павшая духом процессия следовала к разбитому лагерю. Моя безысходность глухим эхом раздавалась в мерном цокоте копыт, в оживленном стрекотании сверчков и даже в шорохе ветра, ворошащего листву. Встреченные навиры в подробностях описали нападение кадара, исчезновение Амаль и двух ее братьев, убийство воеводы, гибель Беркута и его верного пса. Помимо всего прочего, от смертоносной магии низших демонов пали и двое навиров. Лицо Дана, казалось, даже почернело от горя. Эта потеря стала для него первой.

Смерть Беркута вызвала в моей душе необъяснимое смятение. Он был ближайшим другом Амаль, и без него ее перекособоченная жизнь утратила бы единственную опору… Впрочем, они уже наверняка встретились в царстве Владыки. А я не успел… Если бы меня не отравили… Если бы я не провалялся до полудня на центральной площади Даира… Мы бы успели… Я бы защитил ее!

Вскоре неподалеку показались две трепещущие точки горящих костров. К ним мы и направились. Солдаты и навиры мельтешили по поляне, отведенной под временный лагерь, будто муравьи. Я спешился и направился к экипажу, у которого покоились четыре мертвых тела. Труп Беркута привлек мой взгляд чудовищным ожогом, чернеющим на груди. «Она могла как испепелить, так и согреть, как ослепить, так и осветить путь». Кажется, так говорил Арлан, а после поджарил ближайшего друга Амаль…

Среди множества лошадей я разглядел заметно взволнованного Тайфуна, и сердце вновь болезненно защемило. Как же он теперь без хозяйки?

Изумленные взгляды солдат наместницы подмечали каждый мой шаг, но никто из хваленых смельчаков не отважился сказать мне ни слова. На лице каждого отпечаталось отвращение. Они ненавидели навиров, как и Амаль. Я для них – змея, свернувшаяся под одеялом. Мне было плевать на каждого. На всех, кроме Амаль.

– Ингар!

И Иды…

Девушка бросилась ко мне и крепко стиснула в объятиях. Она давилась рыданиями и дрожала то ли от холода, то ли от страха. Навиры удивленно косились на нас, но молчали. Дан усмехнулся и неодобрительно покачал головой. Наверняка решил, что я крутил шашни одновременно и с наместницей, и с ее служанкой.

Я отстранился от Иды, одним движением стянул с себя плащ и накинул ей на плечи. Та вздрогнула, присмотревшись к цвету материи, и оцепенела. Ее мутный взгляд прошелся по нашему небольшому отряду и моему обмундированию, замерев на ножнах с особым кинжалом. Ида решительно сбросила плащ, и тот с шорохом скользнул к ее ногам, будто одна из подвластных мне теней.

– Ты – навир? – процедила она, все еще таращась на меня, но на опухшем от слез лице уже проступило разочарование. Колючее и ядовитое.

Я сдавленно кивнул, но не успел проронить и слова из вороха бесполезных оправданий, как совсем рядом раздался громкий хруст веток. Солдаты и навиры схватились за оружие. Ида приглушенно пискнула, когда я закрыл ее собой, выхватив меч.

Из темноты появились четверо. Троих я узнал по темно-зеленым походным плащам, а вот четвертый, руки которого сковали особые кандалы, никак не походил на навира. Наверняка кочевник. Этого люда хватало в горах и пустошах. Они жили общинами и не жаловали обитаемые места. Кочевники не чтили ни религию Нарама, ни веру Белоярова. Они жили по своим законам, служили своим правителям и судили своим судом.

Пленник был одет в красную рубаху до колен, подпоясанную кожаным поясом грубой выделки, и шаровары того же цвета. В косматых черных волосах проглядывали растрепавшиеся косы, подвязанные веревками. Исхудавшее лицо испещряли уродливые, расплывшиеся наколки. Наверняка их наносили грубым методом с помощью сажи. На кистях его рук я тоже сумел разглядеть рисунки.

Один из навиров вытолкнул пленника к костру, и тот кулем свалился на землю. Кочевник рассерженно воззрился на обидчика и гордо вздернул подбородок, отчего на истощенном лице заиграли зловещие тени, отбрасываемые огнем. Кандалы причиняли боль, однако он ни словом, ни жестом не выдавал своих страданий.

– Бакир, нечисть тебя сожри, кого ты приволок?! – рявкнул Дан.

Навир, толкнувший пленника к костру, вздрогнул, и все трое мгновенно поприветствовали командира традиционным ударом кулака в грудь, где билось сердце.

– Он следил за нами. Когда заметили, пытался улизнуть.

– Талдычу ж, не за вами я следил, а шел на вонь свежей мертвечины, – с отвращением процедил кочевник. – Вы какого-то беса в ту же сторону топали.

Дан приблизился к пленному и вгляделся тому в глаза.

– Расскажи, что знаешь, и тогда я отпущу тебя.

Кочевник недоверчиво хмыкнул.

– Знаю я вас, балаболов. В темницу бросите, и шито-крыто.

– А разве ты что-то сотворил? Мы не бросаем в тюрьму просто так, – парировал Дан.

– Хороша сказочка, да для дурачков, – проворчал пленник.

В груди стенало дурное предчувствие. Возможно, этот человек учуял смерть Амаль. Я должен найти хотя бы ее тело, иначе так и не смогу поверить, что она мертва. Буду тешить себя дурными надеждами, уповать на