Несмотря на отсутствие значимого сопротивления при проведении депортации народов, после осуществления этой акции на Северном Кавказе началась вспышка антисоветского сопротивления, почва для которого была подготовлена, во-первых, наличием в горах оставшихся бандгрупп и, во-вторых, тем, что часть населения смогла избежать депортации, так как отдельные мелкие населенные пункты не были охвачены войсками НКВД ввиду их удаленности и разбросанности в горной местности, а о существовании некоторых населенных пунктов органам и войскам НКВД вообще не было известно. Кроме того, часть населения смогла умышленно уклониться от депортации в горах, лесах и городах[1305].

Некоторые жители Чечено-Ингушетии предприняли попытку ухода в сопредельные регионы. В феврале 1944 г. одно из подразделений войск НКВД задержало 22 человека, пытавшихся перейти из ЧИАССР в Дагестан. Часть населения, избежавшего депортации, скрылась в других населенных пунктах, не выдавая себя за чеченцев и ингушей. Наличие людей, избежавших депортации, было выявлено в различных местах Чечено-Ингушетии — Саясанском, Итум-Калинском и Веденском районах, ущелье Шарой, на дороге Махкеты — Ведено. Такая же ситуация была в горных местностях Кабардино-Балкарии и районах Дагестана, граничащих с Чечено-Ингушетией. Органы НКВД полагали, что наличие людей, избежавших депортации, служило для пополнения бандгрупп, формирования новых банд и увеличения числа «бандпроявлений» в целом[1306].

Одним из главных последствий депортации было то, что после нее произошли не только всплеск сопротивления, но так же изменение идеологии бандповстанческого движения. Один из лидеров банддвижения X. Исраилов и его сподвижники призвали всех людей, избежавших депортации, встать на борьбу за восстановление национальной государственности Чечено-Ингушетии и возвращение ее жителей на родину. X. Исраилову удалось объединить под своим началом мелкие бандгруппы и жителей невыселенных аулов. Так в одном строю оказались те, кто до выселения совершил не одно зверское преступление, и те, кто сознательно встал на путь вооруженной борьбы за восстановление своей республики[1307]. Люди, которые ранее были далеки от банддвижения, влились в него из-за чувства унижения и обиды за несправедливое выселение и ликвидацию национальной автономии. Так, 23 февраля 1944 г. на сторону бандформирований перешла Л. Байсарова, секретарь Итум-Калинского райкома ВЛКСМ, которая до депортации была искренней сторонницей советской власти. Впоследствии она приняла активное участие в оказании сопротивления войскам НКВД, в том числе совместно с бандгруппой X. Исраилова[1308].

Хотя после депортации бандгруппы оказались лишены основных баз, но, располагая значительным количеством оружия и получив пополнение из числа населения, избежавшего депортации, они активизировали свои действия. Бандгруппы стали непрерывно менять свои места базирования, устраивали засады и выслеживали разведывательно-поисковые группы НКВД, нанося последним потери, совершали убийства партийного, советского, колхозного актива и гражданского населения, прибывшего в порядке переселения. Бандгруппы «от метода грабежа перешли к методу мщения» в виде совершения терактов в отношении военнослужащих и сотрудников НКВД, а также гражданского населения, направленного в горные районы для ухода за скотом и охраны имущества, оставшегося от депортированного населения. Сопротивление бандгруппы оказывали «исключительно упорное». Широко стали проявляться акты мести. Так, 15 марта 1944 г. в районе хутора Зиверхи «неизвестным чеченцем был тяжело ранен кинжалом в голову дагестанец». Тогда же в районе хутора Хохеной «неизвестный чеченец напал на русскую женщину и нанес ей кинжалом рану в бок, а сам скрылся в лесу»[1309]. Около села Рошни-Чу были убиты бригадир колхоза и несколько женщин, ехавших в повозках за кукурузой[1310].

По состоянию на 20 марта 1944 г., на территории бывшей Чечено-Ингушской АССР действовали 9 бандгрупп в составе 87 человек, 10 апреля 1944 г. — 15 бандгрупп в составе 100–120 человек и 1 банд одиночка, 20 апреля 1944 г. — 18 бандгрупп в составе 115 человек и 11 банд одиночек. На территории бывшей Кабардино-Балкарской АССР по состоянию на 10 марта 1944 г. было 7 бандгрупп в составе 103 человек, 20 марта 1944 г. — 6 бандгрупп в составе 99 человек, 20 апреля 1944 г. — 8 бандгрупп в составе 90 человек и 7 бандодиночек[1311].

В марте 1944 г. на территории Грозненской области и Кабардинской АССР было убито 16, ранено 6 и захвачено 16 участников бандформирований. Потери войск НКВД составили 9 человек убитыми и 8 человек ранеными. В апреле 1944 г. на территории Грозненской области, Кабардинской АССР и прилегающих территорий Дагестана, Северной Осетии и Грузии было убито 30, ранено и захвачено 55 участииков бандформирований. Потери войск НКВД составили 18 человек убитыми и 13 человек ранеными[1312].

Всплеск антисоветского сопротивления заставил командование войск НКВД поставить новые задачи, в том числе «установление местонахождения бандитов» («в случае появления неизвестных лиц — задерживать, а при оказании вооруженного сопротивления — уничтожать»), «уничтожение путем сожжения встречающихся на пути хуторов, из которых скот выведен, продукты питания и имущество вывезено», «очищение» территории «от остатков скрывающегося спец-контингента», «обеспечение нормальных условий жизни и работы советских людей в этих районах»[1313].

Очевидно руководствуясь данными о почти полном уничтожении бандитизма в Чечено-Ингушетии, войска НКВД оказались не готовы к яростному сопротивлению со стороны повстанцев[1314], в том числе потому, что «после выселения спецконтингента органы НКВД лишились агентуры, работающей по бандитам»[1315], так как подавляющая часть чечено-ингушского населения была депортирована, а те, кто скрылся от депортации, перешли на нелегальное положение.