Депортации населения по этническому признаку, осуществленные в СССР, были не только грубейшим нарушением законности и прав человека, но также являлись конфликтной ситуацией, которая характеризовалась противостоянием между представителями государства в лице воинских частей и оперработников НКВД и НКГБ, с одной стороны, и насильственно выселяемыми людьми — с другой.

При осуществлении акций по депортации этнических немцев (1941 г.), карачаевцев (1943 г.), калмыков (1943–1944 гг.), крымских татар, турок-месхетинцев, курдов и хемшинов (1944 г.) значимых фактов сопротивления со стороны выселяемого «контингента» выявлено не было[1273]. Отдельные случаи сопротивления были отмечены только в ходе арестов антисоветских элементов, проведенных в рамках депортационных акций. Единичными были и факты преднамеренной порчи личного имущества, оставленного выселяемыми людьми в своих домах. Спецпоселенец Б., бывший зампредседателя РИК Улан-Хольского района Калмыкии, говорил землякам: «Зачем вы свои вещи оставили целыми, нужно было все пожечь или сломать. Я лично ничего целого не оставил им, всю посуду, обстановку и все вещи порубил топором на мелкие части, так что моим добром никто не воспользуется, я все уничтожил. Так нужно было поступить и всем калмыкам»[1274].

Депортация чеченцев и ингушей состоялась 23 февраля 1944 г. (в горных районах затянулась до начала марта 1944 г.). В результате этой акции было выселено 520 055 человек и арестовано 2016 человек[1275]. Чечено-Ингушская АССР была ликвидирована, на ее территории была образована Грозненская область, часть территории ЧИАССР была передана Дагестану, Северной Осетии и Грузии.

При проведении операции по депортации войска НКВД руководствовались инструкцией «О порядке проведения операции выселения чеченцев и ингушей», изданной Л. П. Берией 29 января 1944 г. Инструкция предписывала «обращать особое внимание на охрану выселяемых, чтобы исключить случаи побега или нападения на охрану как со стороны выселяемых, так и бандитского элемента», «в случаях попыток к организации антисоветских волынок или нападения на оперативные группы… принимать решительные меры к их немедленной ликвидации вплоть до применения, в необходимых случаях, оружия», при этом «во всех случаях применения оружия… действовать твердо и решительно, без лишней суеты, шума и паники». Оружие военнослужащим было приказано держать всегда «наготове к действию»[1276].

В целом в ходе проведения депортации «открытых выступлений и протестов в местах компактного проживания чеченцев и ингушей практически не было»[1277]. Командование Внутренних войск НКВД сообщало, что войска «с возложенной задачей справились без каких-либо эксцессов»[1278].

Причин отсутствия сопротивления было несколько. Во-первых, значительное количество войск, введенных в горные районы, «которые располагались гарнизонами по всей территории». В результате органы НКВД отмечали, что даже «бандиты, ошеломленные происходящими событиями, растерялись на некоторое время, затаив злобу, вели себя пассивно». Отсутствие значимых актов сопротивления объяснялось также тем, что своевременно были произведены аресты активной части «бандэлементов». Во-вторых, повлияло и «разъяснение» населению решения о депортации, которое заставило депортируемых «трезво реагировать на предъявляемые требования органов и войск НКВД». Например, в ауле Нашхой-2 Ялхаройского района «разъяснение» было проведено следующим образом: в 5 часов утра 29 февраля 1944 г. «мужское население аула было созвано для доведения до него решения Правительства… Собранные были охвачены вооруженным кольцом… Установив время на сборы, чечен[ц]ы были распущены для укладывания имущества»[1279].

В-третьих, с целью предотвращения возможного сопротивления при депортации органы НКВД заблаговременно провели кампанию по дезинформации населения с целью «отвлечь внимание… от главной цели прибытия войск», то есть осуществления выселения людей. Целью прибытия войск было официально объявлено «проведение маневров». В Чечено-Ингушетии, во всех населенных пунктах Веденского района, на общественных учреждениях и клубах были написаны и вывешены лозунги, «мобилизующие население на оказание помощи войскам в проведении маневров в горных условиях». Политработники провели для населения доклады на тему «Текущий момент Отечественной войны и задача населения в оказании помощи войскам по проведению маневров». В населенных пунктах были показаны кинофильмы. В селе Базоркино были прочитаны лекции на тему «Под знаменем Ленина — Сталина советский народ идет к победе» и «О текущем моменте Отечественной войны», продемонстрировано три кинофильма (шесть киносеансов), вывешены лозунги на русском и ингушском языках, призывающие на «оказание всемерной помощи Красной армии для быстрейшего разгрома немецко-фашистских захватчиков». Ансамбль художественной самодеятельности войск НКВД дал два концерта для личного состава войск и населения аулов Даг-Буг и Хай-Хи[1280].

В Кабардино-Балкарии населению были прочитаны доклады о текущем моменте войны и международном женском дне. В селе Яникой силами бойцов и командиров полка войск НКВД для местного населения был дан концерт художественной самодеятельности. Некоторые войсковые части оказывали помощь колхозам в переброске семенного фонда. В Итум-Калинском районе Чечено-Ингушетии командование войск прямо поставило задачу «поддерживать благоприятное отношение с местным населением с таким расчетом, чтобы не вызывать у него никаких подозрений» и «переселение чечено-ингушей произвести без вооруженного столкновения между войсками и местным населением»[1281].

«Усыплению бдительности» местного населения служило пресечение его конфликтов с военнослужащими. Такие случаи происходили регулярно. Так, 5 февраля 1944 г. в ауле Галанчож младший лейтенант Г. убил собаку местного жителя, «мотивируя тем, что собака укусила его за левую ногу». Красноармеец Б. «насмеялся над местным жителем, который шел в уборную, по их обычаю, с чайником». При совершении марша со стороны отдельных военнослужащих были произведены небольшие поломки плетня и уборной, что вызвало недовольство местных жителей. Два офицера и красноармеец принесли мясо барана в столовую батальона. Они утверждали, что чабан им отдал барана бесплатно, сказав, что баран стоит «на базаре 4000 [рублей], а для Красной армии — даром». Чабан якобы не возражал, когда они прямо на поле резали барана. Однако через полчаса от чабана поступило заявление о краже. Командование наказало этих военнослужащих за то, что они «грубо нарушили приказание, отданное дважды на офицерском совещании, о запрещении что-либо брать у местного населения», а также «создали нездоровое настроение среди местного населения» и дали повод «чуждым элементам» использовать это «как факт ограбления, чем создано недовольство среди местного населения в целом на части Красной армии». Личному составу войск НКВД было поставлено на вид «о недопустимости подобных случаев»[1282].