Мы едем в тишине, а потом везунчик вдруг говорит: 

– У меня есть мечта. Недавно появилась. Вроде мелочь, а на самом деле нет.

Я заинтересовано перевожу на него сонные глаза. 

– Ну же! – несдержанно толкаю Эрика в бок, когда пауза затягивается. 

– На руках тебя подержать хочется. Через плечо перекинуть и в спальню тащить, – с грустной усмешкой отвечает он. – Но основную причину, почему согласился на операцию, позже озвучу, ладно? 

Я снова кусаю губы. До отчетливой боли. И все же произношу:

– Я не настаиваю. Ни на чем. Это твое решение, а не мое. Извини, что тогда надавила. Больше такого не повторится.

– Поздно, Рина. Уже надавила, а я решился. И к врачу сходил. Только дела доделаю. Пашу дергать не хочу, ему сейчас не до бумажек. Отец-молодец, – хмыкает Эрик, покачивая головой. – Если бы знал, что так будет, то не торопились бы с приездом в Мюнхен. 

– Малыш хоть и родился раньше срока, но окрепнет. Все будет хорошо.

– Да, – вздыхает везунчик. – Чудо, что Софья вообще до этого срока доходила, ведь два месяца с кровати не вставала и прогнозы так себе были. Кстати, там еще одна на сносях, видела? Жена Асадова. Прикольно у них получилось, правда? Почти одновременно пацаны появятся. Потом дружить будут, как подрастут. 

– Паша сговорился с Динаром? 

– Просто совпадение. – Эрик опять зевает и улыбается. – И мне немного удачи перепало. Каждому по ребеночку. – Он обнимает меня за плечи. – Только они мечтали о девочках, а досталась она мне.

– То есть ты меня считаешь ребенком? – спокойно спрашиваю я. 

– Иногда приходится проводить такие параллели. Если этого не делать, то… – Эрик громко цокает. – У меня не безграничное терпение, как ты думаешь. Ты же порой совсем без тормозов, если что не по-твоему. Звоночки с самого начала были, но я неправильно их истолковал: выходка со слитым в сеть видео нашего секса, затем принципиальность с навязанным браком, отказ от моей помощи. Ты во всем такая. Чего бы дело ни касалось. Даже не знаю, что лучше. – Он поглаживает мое запястье со стрелочками. – Еще у Патрика в тот вечер, мысль промелькнула, что, если ты так легко согласилась на татушку, либо пиздец в жизни, либо совсем без тормозов. Но я перевел эти мысли в горизонтальную плоскость, идиот. А оказалось, комбо. 

Я смотрю в окно, думая о словах везунчика. Значит, он тоже анализировал мое поведение? И главное, не ерничает, не кидает обиды. Принимает всё как факт. Это очень подкупает, заставляя сердце в груди биться быстрее. 

– Тебе красиво с рисунками на груди и плечах. Решил всю верхнюю часть забить? Это очень больно? – увожу тему в другое русло, не желая говорить о том дне, когда Эрик отправил меня в Мюнхен.

– Заметила, да? – улыбается Эрик. – Терпимо. Но пока стоп. После операции продолжу. 

Багдасаров целует меня в запястье со стрелочками и снова зевает. Такой уставший и разбитый. Даже жалко становится. Я прижимаюсь крепче, рассматриваю его, а Эрик опять прикрывает глаза. Следя за потоком машин, я думаю о том, как сильно  люблю этого человека.

Когда мы подъезжаем к дому, Эрик кивает на дверь:

– Закажи что-нибудь из доставки. Я скоро поднимусь. 

Я захожу в квартиру и заказываю пиццу. Выглядываю в окно и наблюдаю, как Багдасаров стоит на улице, с кем-то разговаривая по телефону, и курит. За ужином решаю продолжить допрос. К тому же мы немного отдохнули в машине, и, возможно, мне повезет услышать что-то вразумительное в ответ на вопросы, которых накопилось не так уж и мало за дни нашей разлуки.

Эрик сидит за барной стойкой, по пояс раздетый, на плечах и груди рисунки, на запястье часы. Выглядит очень сексуально. С аппетитом уплетает пиццу и смотрит в экран телевизора, на меня не обращает внимания. Кто-то у нас, оказывается, любитель фастфуда? И как еще в такой отличной форме держится? Вот бы и мне так. 

– Ты говорил, что не будешь подавать иск к нашей компании, – начинаю, набрав в легкие воздуха. – Но подал. Я в новостях об этом прочитала.

Эрик отрывает взгляд от телевизора и переводит на меня заинтересованные глаза.

– К вашей и не подавал. Но теперь она в чужих руках, и скоро у Ибрагимова будут серьезные проблемы. Бумажки, кстати, завезу на днях. Те самые, которые ты раскидала по асфальту. 

Вспоминаю, и мурашки по коже несутся табуном. Не хочу касаться событий того дня, но все же спрашиваю:

– Ты бы правда ушел, если бы я не кинула папку в твою спину?

Голос дрожит. И руки тоже.

– Угу. Приехал бы потом мозги вправить, когда остыл бы. Но увы. Ты лишила нас такой возможности. И поплатилась за это ссылкой в Мюнхен.

Я досадливо хмыкаю и ненадолго замолкаю, думая о его словах и обо всем, что произошло. Мозг плавится от обилия мыслей.

– Вы неплохо сдружились с Даней, да? Так и приобщишь брата к бизнесу…

– Почему бы и нет? – пожимает плечом Эрик. – Он просто ленится. А так-то не глупый парнишка. Схватывает всё на лету. Это у вас семейное, да? 

– Глупость или на лету всё схватывать? 

Эрик проводит языком по губам и покачивает головой: 

– Нормально у вас с мозгами, а вот с выдержкой у пушистика беда. Причем серьезная. 

– Все-таки иск, да? – пропускаю мимо ушей слова Эрика о моей взбалмошности. – И что потом?

– Да, иск. С заоблачной суммой. Этим отец занимается, я не вникаю. Не семи пядей во лбу везде успевать. Но благодаря его связям мы из страны выехать смогли. Измайлов в стадии ликвидации бизнеса. Что успели перевести – за границей осядет, остальное здесь раскидали, чуть позднее тоже выведем из России, чтобы сверху носы не совали. Без потерь не обошлось. Но как без этого? Еще заработаем. Со временем. Как шумиха уляжется. Я заодно здоровьем займусь. 

– А как твой отец отнесется к тому, что я дочь мошенника и тебе из-за меня предстоит повторная операция?

– Из-за тебя? – кривится Эрик. – Ты сама лично изготавливала эту деталь, да?

Я замечаю, как в карих глазах вспыхивает гнев.

– Ты понял суть вопроса. 

– Молча отнесется, – резко обрывает он. – Тебе со мной жить, а не с моей родней. 

– Жить? 

– Да, – кивает Эрик на дорожную сумку, стоящую в дверях. – С работой, думаю, можно пока не заморачиваться, а с сессией помогу. Ты вроде в сиделки напрашивалась? Ценой не обижу. К старичкам визиты допускаются в любое свободное время, кроме ночи. – Он впивается в меня глазами так цепко, что становится не по себе. – Остальное время хочу, чтобы со мной проводила. 

– Я и бесплатно с тобой посижу. 

– Молодец, – усмехается Эрик. – В горы поедем после реабилитации. Не потяну сейчас их. Ни физически, ни морально. В тысяче километров от Москвы место хорошее есть. Витя нас отвезет, как здесь оставшиеся вопросы порешаю. Пашу дергать не буду, пусть сыном наслаждается. А через годик-полтора они вернутся в Россию и сменим караулы. Да?