Им с братом было нелегко разделить власть, но кости пообещали равновесие.

Инэвера привезла с собой трех сестер-жен – Умшалу от ханджинов, Джустию от шанджинов и Кашу от шарахов, а также нескольких шар’дама и дама’тинг и личную стражу из пятисот шарум’тинг, обученных самой Ашией и ее сестрами по копью. Женщины еще не проверялись в бою и представляли собой скорее караван с посольством, нежели отряд усиления. Инэвера молилась, чтобы он оказался достаточно мал и не привлек внимания.

Аманвах не любила разлучаться с сестрой-женой, особенно сейчас, когда обе забеременели, но ничего не поделать. Без шарум’тинг ка не обойтись. Сиквах не проходила и половины срока и оставалась подтянутой, а чуть округлившийся живот был незаметен под армированной одеждой. Она ехала с Асукаджи в карете Инэверы.

Племянник пребывал в угнетенном состоянии духа, его аура с минуты исцеления полнилась раскаянием и стыдом. Он глазел в окно экипажа, понимая, что его взяли скорее как заложника и гаранта хорошего поведения Асома, не видя особой пользы для Доктауна в нем самом.

– Нас окружили, – заметил он.

– Джарвах предупредила об этом, – сказала Сиквах. – Волки Эверама разжирели от награбленного в зеленых землях и одичали в согласии с их прозвищем. Джурим не покажется без охраны.

«Волков чересчур надолго спустили с привязи».

– Джурим – заблудшая душа, – сказала Инэвера. – Последний кай’шарум из первых Копий Избавителя Ахмана. Среди шарумов его честь безгранична.

– Столь честный воин, – возразил Асукаджи, – должен встречать нас на коленях, упершись ладонями в землю, а не угрожать своими людьми.

Инэвера покачала головой:

– Кого встречать – женщину? Мальчика в белом, которого он едва знает? Джурим – истинное дитя Лабиринта. Он верен своим командирам-шарумам. Ахману и Шанджату, которые ушли в бездну. Джайан мертв. Хошкамин не проверен. Он подчинялся Хасику, а тот отныне евнух-изгой. И какой теперь воин сравнится с ним славой?

Асукаджи сжал кулаки:

– Я его дамаджи!

– Мальчик, которого он помнит, еще сосал грудь.

– Тогда я нынче ему покажусь.

– Не покажешься, – сказала Инэвера. – С Джуримом разберусь я.

– Дамаджах, – заговорила Сиквах, когда Асукаджи снова впал в угрюмое молчание, – у Джурима больше трехсот отборных даль’шарумов. Тебе опасно…

Инэвера коротко взглянула на нее, и шарум’тинг ка смолкла. Ашия ушла, но ее уверенная настойчивость, похоже, передалась Сиквах вместе с белым платком.

– Нам нельзя приводить из Дара Эверама большое войско, иначе алагай насторожатся, – сказала Инэвера. – А другого подкрепления нет. Чтобы хоть сколько-то надеяться пережить Ущерб, нам понадобится Джурим с его воинами.

– Говорят, у Хасика их больше тысячи в монастыре Новой Зари, – подал голос Асукаджи. – Возможно, нам лучше обосноваться там. Навестить Хасика сейчас же, пока не наступил Ущерб, и напомнить о его клятвах.

– Этим занимается твоя сестра, – ответила Инэвера. – Но эта информация не должна выйти за пределы кареты.

– Ашия? – задохнулся Асукаджи. – Ты послала ее на север? А где мой сын?!

Инэвера отвесила ему пощечину. Он ошеломленно заморгал. Было ли хоть раз, чтобы его, избранного, били? Сиквах рассматривала ногтевые метки, притворяясь, будто ничего не заметила.

– Твой племянник – племянник! – находится при своей матери, которая идет по краю бездны, потому что ты покусился на нее и раскрутил кости ее судьбы. Сию секунду она подбирается к Хасику. Она освободит хаффита.

– Хаффита?! Ты рискуешь моей сестрой и единственным внуком Избавителя – единственным твоим внуком – ради жирного пожирателя свинины?

– Я рискую ими ради Шарак Ка, – ответила Инэвера. – Кости предсказывают, что хаффит еще сыграет свою роль.

Асукаджи взял себя в руки, соскользнул со скамьи и опустился на колени:

– Не исключено, что и я сыграю. Пошли меня, Дамаджах. Я отправлюсь на север спасать сестру и… племянника.

Инэвера тронула его за плечо:

– Наконец-то, дамаджи, ты выказываешь почтение, а потому я отвечу, что для такого задания у тебя нет ни навыков, ни закалки. Болота необъятны, там мало пищи и чистой воды даже для тех, кто умеет искать. Они кишат болотными и трясинными демонами, которые сливаются с грязью и гнилью и плюют кислотой в ничего не подозревающую жертву.

Асукаджи поднял глаза:

– И ты отправила туда мою сестру и младенца?

Инэвера кивнула:

– И они не нуждаются в таких спасителях, как ты. Тебе повезет, если Ашия не убьет тебя, едва увидит. Избавитель не исцелил бы тебя, не будь тебе отведена своя роль в Шарак Ка. Имей терпение, и Эверам откроет твое предназначение.

Скрепя сердце Асукаджи поклонился:

– Как прикажешь, Дамаджах.

За следующим поворотом начался подъем, и дорога почти на милю стала прямой. Инэвера увидела Джарвах, стоявшую на холме в обществе Джурима и его командиров. Идеальное место для засады. Волки приблизились и отрезали каретам и шарум’тинг подступы к вершине.

Асукаджи и Сиквах вышли первыми и встали на страже с боков от лесенки. Инэвера сошла. На ней были кроваво-красные шелка.

Джурим и его люди возвышались над миниатюрной Джарвах, сидевшей на своем мелком рысаке. Как и ожидалось, Волки не обратили на девушку особого внимания и сосредоточились на Инэвере, охранниках-евнухах, Асукаджи и Сиквах.

– Дамаджах. – Джурим поклонился почтительно, но без того пиетета, которого требовал титул.

Инэвера знала, что так и будет, но заносчивость и неуважение оскорбили ее глубоко, как и племянника.

– Джурим, – она обошлась без поклона, – рада тебя видеть.

– Тебе повезло, что я согласился на встречу, после того как твоя ведьма шарум’тинг отрубила моему воину руку.

Инэвера улыбнулась под покрывалом:

– Если это правда, значит он положил ее на место, запрещенное Эверамом.

Джурим взревел от смеха, как верблюд, и спорить не стал.

– Ты нужен в Водоеме Эверама, – сказала Инэвера. – Отведи своих людей на север, притворись, будто мы расстаемся, а потом сделай круг и присоединись к нам на месте. Доложишь о прибытии наставнику Керану.

Она повернулась, намереваясь уйти и молясь о свершении того маловероятного будущего, в котором ее приказа хватало.

– А если я не захочу? – осведомился Джурим, и она застыла вполоборота.

– Какое значение имеют твои желания на Шарак Ка? – спросила Инэвера.

– Шарак Ка! – вскричал Джурим. – Миф воинам в послушание! Разве для Шарак Ка мы проливаем кровь и умираем в зеленых землях? Может быть, и Джайана размазало по воротам Энджирса ради Шарак Ка? Или это творится во славу людей? Я никогда особо не интересовался Шарак Ка – не то что Ахман. – Повернувшись, Джурим стал расхаживать по холму. – Он, ясное дело, и не спрашивал, чем я интересуюсь, и славой, как Хасика и Шанджата, не покрывал. И в очереди за кашей мое место было десятое.

– Ты еще можешь прославиться, Джурим, – заметила Инэвера.

– Слава – дымок