— Не говори так, Дрефан! Твоя мать любила тебя. Она ведь позаботилась о твоей безопасности, верно?

Он кивнул:

— И спихнула меня чужим людям.

— Она «спихнула» тебя, потому что у нее не было выбора, ради твоей же безопасности. Ты даже не можешь представить, как ей было больно, как разрывалось у нее сердце, когда она оставляла тебя чужим людям. Она, наверное, очень любила тебя, если решилась на такое ради тебя.

— Мудрые слова, брат. — Дрефан улыбнулся. — С такими взглядами ты многого достигнешь.

— Иногда приходится идти на отчаянные поступки ради тех, кого любишь, — улыбнулся в ответ Ричард. — У меня есть дед. Так вот, он высоко ценит отчаянные поступки. И после того, как ты рассказал мне о своей матери, я, кажется, начинаю понимать, что он имел в виду.

— Дед?

— Отец моей матери. — Ричард лениво провел пальцами по золотой рукояти меча с выгравированным на ней словом «ИСТИНА». — Один из величайших людей, которых я когда-либо имел честь знать. Моя мать умерла, когда я был маленьким, и мой отец — я имею в виду человека, которого я считал своим отцом, — часто уезжал по торговым делам. По существу, меня вырастил Зедд. Думаю, во мне больше всего от него, чем от кого-то другого.

— Он еще жив?

Ричард отвел взгляд от синих глаз Дрефана. Глаз Даркена Рала.

— Я верю, что жив. Никто, кроме меня, в это не верит, но я верю. Иногда мне кажется, что, если я перестану верить, он умрет.

Дрефан положил руку Ричарду на плечо.

— Тогда продолжай верить. Может быть, ты и прав. Тебе повезло, что у тебя есть семья. Я это точно знаю, потому что у меня никого нет.

— Теперь есть, Дрефан. По крайней мере у тебя есть брат, а вскоре появится и свояченица.

— Спасибо, Ричард. Для меня это много значит.

— А как насчет тебя? Я слышал, за тобой бегают чуть ли не все женщины во дворце. Неужели ты никого из них не выбрал?

Дрефан улыбнулся отрешенной улыбкой.

— Девочки, только и всего. Девочки, которые воображают, будто знают, чего хотят, и падки на всякие глупости, которые на самом деле совершенно не важны. Я видел, что и на тебя многие заглядываются. Есть люди, которых притягивает власть. Как мою мать.

— Заглядываются на меня? Да ты фантазер!

— Кэлен очень красива. — Дрефан стал серьезен. — Тот счастливец, у кого есть столь благородная и сильная духом женщина. Такая встречается раз в жизни, да и то только если добрые духи тебе улыбнутся.

— Знаю. Я самый счастливый из смертных. — Ричард уставился в пустоту, думая о пророчестве и о том, что вычитал в дневнике Коло. — Без нее моя жизнь не имела бы смысла.

Дрефан засмеялся и хлопнул Ричарда по спине.

— Не будь ты моим братом, да к тому же еще хорошим, я отбил бы ее у тебя. Вообще-то, если вдуматься, тебе надо быть начеку. Я ведь могу еще и передумать!

Ричард улыбнулся:

— Я постараюсь!

— И обращайся с ней ласково! — Дрефан погрозил ему пальцем.

— А я по-другому и не умею. — Ричард решил сменить тему и обвел рукой простую маленькую комнату. — Почему ты все еще здесь? Мы можем подобрать тебе резиденцию получше.

Дрефан оглядел свое жилище.

— Да это просто королевские покои по сравнению с тем, как я жил у целителей. Мы живем просто. Я привык к тесноте, и в просторной комнате мне неуютно. — Он нахмурился. — Важно не то, в каком доме ты живешь. Счастье не в этом. Важен твой образ мыслей и забота о ближних. Человек должен помогать тем, кому, кроме него, помочь некому.

Ричард поправил браслеты. У него взмокли руки под кожаными лентами.

— Ты прав, Дрефан.

Ричард сам не заметил, как привык к новому окружению. Покинув Хартленд, он повидал немало роскошных дворцов. Его жилище в Хартленде не шло ни в какое сравнение даже с этой пустой комнатой, а ведь там он был счастлив. Он был счастлив быть лесным проводником.

Но, как сказал Дрефан, человек должен помогать людям, которым никто, кроме него, помочь не может. Необходимость быть магистром Ралом его угнетала. Только Кэлен облегчала ему эту участь. А теперь он должен отыскать этот Храм Ветров, пока не лишился всего, что имеет.

Но по крайней мере у него есть женщина, которую он любит больше всего на свете, а теперь еще появился и брат.

— Дрефан, ты знаешь, что означает «Рауг’Мосс»?

— Мне говорили, что это на древнед’харианском и значит «священный ветер».

— Ты знаешь древнед’харианский?

Дрефан взъерошил свои светлые волосы.

— Только эти два слова.

— Я слышал, что ты верховный жрец. Должно быть, тебе пришлось немало потрудиться, чтобы добиться этой чести.

— Это единственная жизнь, которую я знаю. Впрочем, стать верховным жрецом это главным образом стать козлом отпущения, когда дела начинают идти неважно. Если мы не в силах кому-то помочь, целители тыкают в меня пальцем и говорят: «Вот он у нас главный. С ним и разговаривайте». Я должен читать все доклады, объяснять расстроенным родственникам, что мы всего лишь целители и не можем отвратить зов Владетеля. Так что на самом деле это лишь звучит громко, а так…

— Уверен, что ты преувеличиваешь. Я горжусь тем, что ты так преуспел. А что такое Рауг’Мосс вообще? Откуда они взялись?

— Легенды гласят, что Рауг’Мосс основали много тысяч лет назад волшебники, чей дар был связан с целительством. Человечество начало утрачивать магию, и волшебников, особенно с даром исцеления, становилось все меньше. Озабоченные тем, что их дело может умереть вместе с ними, волшебники-целители решили брать учеников, не имеющих волшебного дара. Так появилась наша секта.

Ричарду это напомнило историю замка Волшебника. Как он вычитал в дневнике Коло, в замке, ныне пустующем, когда-то жили сотни и сотни волшебников со своими семьями.

— Так что теперь волшебников среди нас нет, — сказал Дрефан. — Рауг’Мосс обучены многому, но по сравнению с тем, что могли чародеи древности, мы обычные знахари. Мы делаем, что можем, пользуемся теми знаниями, которые передали нам истинные целители прошлого, но магии у нас нет, и наши возможности ограниченны. Жизнь наша простая и тяжелая, но приносит такую награду, которую не даст ни богатство, ни роскошь.

— Понимаю. Должно быть, это прекрасное чувство — быть нужным людям и помогать им.

— А ты? — с любопытством спросил Дрефан. — В чем заключается твой дар? Твой волшебный талант?

Ричард отвел взгляд. Его рука напряглась на рукояти меча.

— Я — боевой чародей, — тихо ответил он. — В пророчествах меня назвали «Фуер грисса ост драука», в переводе с древнед’харианского — «Несущий смерть».

В комнате повисла тишина.