Усилием воли Ричард отогнал от себя эти мысли и обратился к Бриджит:

— Почему ты осталась, если остальные ушли?

— У некоторых есть дети, и они боятся за них. — Она пожала плечами. — Я их не осуждаю, но здесь мы всегда были в безопасности. И Сайлас нас не обманывал. В других заведениях меня, бывало, поколачивали, а у него — ни разу. И Сайлас не виноват, что сумасшедший убийца устроил такое у него в заведении. Сайлас никогда не заставлял нас принимать мужчин, которые нам не нравятся.

У Ричарда напряглись мышцы живота.

— И ты видела Дрефана?

— Конечно. Все девочки видели Дрефана.

— Все девочки, — повторил Ричард. Он с трудом держал себя в руках.

— Ага. Мы все его видели. Кроме Розы. Она не успела, потому что…

— Значит, Дрефан не… отдавал предпочтения какой-то одной? — Ричард надеялся, что Дрефан ходил к одной и той же женщине, которая ему нравилась, и что та хотя бы здорова.

Бриджит недоуменно моргнула.

— Как может целитель кому-то отдавать предпочтение?

— Ну, я хочу сказать, кто-то нравился ему больше, или ему было все равно?

Женщина запустила пальцы в свои рыжие волосы и почесала затылок.

— Магистр Рал, по-моему, вы нас не так поняли. Дрефан никогда не прикасался к нам… так. Он приходил сюда, только чтобы лечить.

— Он приходил лечить?

— Ну да, — ответила Бриджит. Сайлас кивнул в знак подтверждения ее слов. — У половины девочек не одно, так другое. Сыпь, болячки и все такое. Обычно травники не хотят нам помогать, и мы обходимся своими средствами. Дрефан рассказал, как нам следует мыться. Дал травы и мази от болячек. До этого он приходил дважды, поздно ночью, когда мы все уже были свободны, чтобы не мешать нам зарабатывать на жизнь. И детишек наших девочек он тоже осматривал. С детьми Дрефан особенно ласков. У одного был сильный кашель, Дрефан ему что-то дал, и малышу стало гораздо лучше. А сегодня он пришел рано утром. Осмотрел одну из девочек и пошел к Рози, чтобы осмотреть ее тоже. Тогда-то он ее и нашел. Он вылетел оттуда как пробка из бутылки и стал звать на помощь. Мы все выбежали в коридор и увидели его тут, — она ткнула пальцем в пол у ног Ричарда, — он стоял на коленях, и его рвало.

— Значит, он никогда… не…

Бриджит грубо хохотнула.

— Я как-то предложила — даром, потому что он помогал мне и всем остальным. А он сказал, что приходит сюда не за этим. Сказал, что он целитель и ходит сюда лечить. Я предлагала, а я, смею вас заверить, умею убеждать! — Она подмигнула. — Но он отказался. У него очень обаятельная улыбка. Очень. Совсем как у вас, магистр Рал.

— Войдите, — послышалось из-за двери, когда Ричард постучал.

Дрефан стоял на коленях перед свечами, горящими на столе у стены. Склонив голову, он молитвенно сложил руки.

— Надеюсь, не помешал? — спросил Ричард.

Дрефан оглянулся и, увидев брата, встал. Его глаза напомнили Ричарду глаза Даркена Рала. Они были такого же необычного синего цвета, и в глубине их таилось то же странное выражение. Ричард ничего не мог поделать с тревожным чувством, которое они у него вызывали. Иногда ему казалось, будто на него смотрит сам Даркен Рал.

Люди, прожившие всю жизнь в страхе перед Даркеном Ралом, наверняка приходили в ужас, глядя в глаза самого Ричарда.

— Чем ты занимаешься? — поинтересовался Ричард.

— Я молил добрых духов позаботиться о душе одного человека.

— Какого?

Дрефан вздохнул. Он казался усталым и печальным.

— О душе женщины, до которой никому не было дела.

— Женщины по имени Рози?

Дрефан кивнул.

— Как ты узнал о ней? — И тут же поправился: — Прости, я не подумал. Ты магистр Рал. И наверняка тебе сообщают о таких вещах.

— Да, кое о чем мне докладывают. — Тут Ричард заметил, что в комнате появилось что-то новенькое. — А ты, я вижу, решил немного украсить интерьер?

Дрефан увидел, на что смотрит Ричард, подошел к стулу возле кровати и взял в руки маленькую подушечку. Он любовно погладил вышитую на ней розу.

— Это ее подушечка. Они не знали, откуда она родом, поэтому Сайлас — это хозяин заведения — настоял, чтобы я взял это в благодарность за ту малую помощь, которую оказывал его женщинам. Платы я с них не брал. Если бы у них водились лишние деньги, они бы не занимались тем, чем занимаются.

Ричард плохо разбирался в вышивке, но ему показалось, что роза выполнена с любовью.

— Ты думаешь, она сама ее сделала?

— Сайлас не знает, — пожал плечами Дрефан. — Может, сама. А может, увидела где-то и купила, потому что на ней вышита роза, а ее звали Розой.

Глядя на цветок, он нежно водил по нему пальцем.

— Дрефан, а зачем ты ходишь… в такие места? Здесь немало других людей, нуждающихся в твоей помощи. Наши солдаты, которых ранил Джегань. Тебе и тут хватает работы. Почему ты ходишь в бордели?

Дрефан провел пальцем по вышитому стеблю.

— Солдат я тоже навещаю. И всегда прихожу вовремя, так что им не приходится меня искать.

— Но зачем вообще туда ходить?

На глаза Дрефана навернулись слезы. Он не отрываясь смотрел на цветок.

— Моя мать тоже была шлюхой, — прошептал он. — Я сын шлюхи. У некоторых из этих женщин есть дети. Они такие же, как я. Моя мать, как и Рози, легла в постель не с тем мужчиной. Никто не знал Рози. Никто не знал, кто она и откуда. Я даже не знаю имени моей матери — она не назвала его целителям, которым меня оставила. Сказала лишь, что она шлюха.

— Дрефан, прости. Это был глупый вопрос.

— Нет, это совершенно логичный вопрос. Никому нет дела до этих женщин. Их в кровь избивают мужчины, которые к ним приходят. Они заражаются ужасными болезнями. Их все презирают. Травники не пускают их в свои лавки, чтобы не подрывать себе репутацию, иначе порядочные люди перестанут у них покупать. Даже я не знаю, как лечить некоторые из тех болезней, которыми болеют эти женщины. Они умирают долгой и мучительной смертью. И все это лишь ради денег. Многие из них спиваются, и мужчины, пользуясь ими, расплачиваются выпивкой. Они теряют разум, им все становится безразлично. Некоторые из них надеются найти богатого мужчину, который возьмет их на содержание. Как моя мать. Но вместо этого только рожают ублюдков, таких как я.

Ричард мысленно обругал себя. А он-то уже был готов счесть Дрефана бесчувственным проходимцем!

— Ну, если тебе от этого станет легче, я тоже сын этого мерзавца.

Дрефан посмотрел на него и улыбнулся:

— Ясное дело. Но тебя хотя бы любила твоя мать. А меня моя — нет. Она даже не оставила мне своего имени.