— Времени? На что вам время?

— Время на то, Мать-Исповедница, чтобы убедиться в том, что красная луна не является дурным предзнаменованием. Я мог бы съездить обратно в Джару и посоветоваться с Кедаром или просто подождать здесь, пока мне не станет ясно, что красная луна не предвещает опасности.

Кэлен знала, что джарианцы, и особенно королевская фамилия, фанатично верят в астрологию. Тристан был большим бабником, но Кэлен знала, что, если самая прекрасная женщина откроет ему объятия, он сбежит от нее, если будет считать, что звезды этого не одобряют.

На поездку в Джару и обратно у него уйдет по меньшей мере месяц.

— Сколько вы собираетесь ждать, прежде чем будете способны принять решение?

Он задумчиво нахмурился.

— Если с Эйдиндрилом ничего не случится в течение двух недель, я буду считать, что знамение не было дурным.

Кэлен опять побарабанила пальцами по столу.

— Я даю вам две недели, Тристан. И ни днем больше.

— Благодарю вас, Мать-Исповедница, и молю духов, чтобы через две недели мы могли бы скрепить наш союз с Д’Харой. — Он поклонился. — Всего наилучшего, Мать-Исповедница. Надеюсь, звезды будут нам благоприятствовать.

Он пошел прочь, но снова обернулся:

— Кстати, может быть, вы подскажете, где я могу остановиться на это время. Наш дворец сгорел во время вашей битвы с Защитниками Паствы. Учитывая причиненный Эйдиндрилу ущерб, я затрудняюсь сам подыскать себе резиденцию.

Кэлен понимала, к чему он клонит: ему хотелось быть поближе, чтобы видеть, не вызовет ли у звезд недовольства правление Д’Хары. Этот человек слишком много о себе возомнил, считая, что он умнее, чем есть на самом деле.

Кэлен улыбнулась:

— О да, разумеется. Я знаю, куда вас поселить. Вы останетесь прямо здесь, во дворце Исповедниц, и нам будет удобнее присматривать за вами эти две недели.

Он застегнул плащ.

— Благодарю вас, Мать-Исповедница, за гостеприимство. Лучшего я и пожелать бы не мог.

— И поскольку вы гость в моем доме, Тристан, должна предупредить вас, что, если вы даже пальцем, не говоря уж о чем-нибудь другом, прикоснетесь к какой-нибудь из моих женщин, я лично прослежу, чтобы это что-нибудь другое вам отрезали.

Он добродушно рассмеялся:

— Мать-Исповедница, никогда не думал, что вы верите сплетням обо мне. Боюсь, мне частенько приходится подкреплять монетами свое обаяние. Вы ошибаетесь, если думаете, что я пользуюсь большим успехом у женщин. Если я нарушу ваши правила, можете предать меня суду и наказать, как пожелаете.

Суд.

Ричард сказал, что те, кто спрятал Храм Ветров, тоже были преданы суду. В замке Волшебника хранились протоколы всех заседаний суда. Она ни разу в них не заглядывала, но ей о них говорили. Возможно, из протокола заседания удастся узнать, что произошло с Храмом Ветров.

Глядя вслед Тристану Башкару, Кэлен думала о Ричарде. Неужели ему снова придется потерять брата?

Кэлен знала почти всех женщин, работавших во дворце Исповедниц. Все они уважали Ричарда как человека чести. Ей не хотелось думать, что они станут жертвами человека, который спекулирует на их доверии к Ричарду.

Ей стало жаль Ричарда. Он надеялся, что Дрефан будет ему братом, которым можно гордиться. Кэлен надеялась, что от Дрефана по крайней мере не будет неприятностей. Она вспомнила, как он щупал Кару.

Кэлен повернулась к морд-сит:

— Еще трое с нами, один против и один еще не решил.

Кара заговорщицки улыбнулась.

— Сестра по эйджилу должна быть способна вселить страх в сердце людей. Мать-Исповедница, вы вполне достойны носить эйджил. Иногда мне казалось, что я слышу, как у них стучат зубы.

Оружие и доспехи солдат, идущих за Ричардом по крутой каменной улице, ритмично позвякивали. Крошечные домики, в основном трех- или четырехэтажные, жались друг к другу. Верхние этажи так нависали над нижними, что неба почти не было видно. Это была самая мрачная часть города.

Выздоровевшие солдаты превозносили Ричарда как великого волшебника, и он чувствовал себя неловко от проявления их восторгов. В конце концов, он не сделал ничего особенного, просто велел им пить известные лекарства и никакой магией при этом не пользовался.

Он пытался объяснить им, что их вылечили самые обычные вещи, но они ничего не хотели слышать. Они ждали от него магии и, с их точки зрения, получили ее. В конце концов Ричард оставил попытки что-либо объяснить и просто кивал в ответ на их благодарность. Пойди они к травнику, то выздоровели бы точно так же, да еще и жаловались бы на цены за травы.

Впрочем, ему было приятно сознавать, что для разнообразия он вылечил людей. В последнее время ему больше приходилось убивать, а не лечить. Теперь он понимал, что чувствует Надина, когда ее травы и настойки поднимают людей на ноги.

Его предупреждали, что волшебники нуждаются в равновесии. Все в мире уравновешено, особенно магия. Он давно уже не мог есть мяса — его от него тошнило — и подозревал, что таким образом его дар уравновешивает те убийства, которые ему приходится совершать. Ему нравилось думать, что помощь людям — тоже своего рода компенсация за тяжесть дара боевого чародея.

Хмурые люди жались по сторонам улицы. Угрюмые подростки и молодые мужчины, завидев Ричарда и солдат, воровато оглядывались и исчезали за углом.

Ричард рассеянно потрогал расшитый золотом кошель на поясе. Этот кошель Ричард нашел в замке; он был набит белым волшебным песком. Волшебный песок представлял собой кристаллизовавшиеся кости магов, отдавших жизнь в Башнях Погибели, которые отделяли Древний мир от Нового. Своего рода дистиллированная магия. Белый волшебный песок придавал силу начертанным на нем заклинаниям — и добрым, и злым. Если на белом волшебном песке написать нужное заклинание, то можно даже призвать Владетеля.

В другом кошеле, висящим на другой стороне пояса, лежал маленький кожаный мешочек с черным волшебным песком. Этот песок Ричард набрал сам в одной из Башен Погибели. Ни один волшебник со времени установки башен не мог взять хотя бы щепотку черного песка — его способен взять лишь чародей, владеющий Магией Ущерба.

Черный волшебный песок — противоположность белого. Они нейтрализуют друг друга. Одна крупица черного песка поразит заклинание, написанное на белом, даже то, которое призывает Владетеля. Ричард воспользовался черным песком, чтобы отправить дух Даркена Рала обратно в подземный мир.

Аббатиса Аннелина велела ему беречь черный песок как зеницу ока, сказала, что чайная ложка этого песка дороже целого королевства. А у Ричарда его куда больше. Он никогда не расставался с этим мешочком и всегда держал его под рукой.

Для весны день выдался довольно холодным. На улице оборванные детишки играли в прятки и, увидев внушительную процессию, обрадовались неожиданному развлечению.