автомагистраль А10, Франция

Довольно жарко.

Кондиционер не работал: то ли получил свое во время перестрелки, то ли еще раньше сдох, потому что за машиной, судя по бардаку в салоне, вообще не следили: кожаные сиденья порваны, местами в пятнах – оружейного масла и крови, коврики покрыты толстым слоем грязи, в которой засохли окурки и куски еды. Тут же валяются пустые одноразовые шприцы. Воняет чем-то кислым. Воняет, несмотря на сорванную дверцу, благодаря которой ветерок принес в салон прохладу.

– Ты их оставил, – очень тихо произнес Конелли.

Большую лысину толстяка покрывали капельки пота, лицо блестело, и Фаусто периодически проводил по нему ладонью. Смахивал пот, вытирал руку о бедро, но почти сразу вновь поднимал к лицу, поскольку хватало процедуры ненадолго – следующие капли пота появлялись почти сразу, а те, которые успевали набухнуть, стекали вниз, заставляя толстяка нервно вздрагивать.

– Ты их оставил.

За те десять минут, что прошли с начала погони, Конелли впервые подал голос. Сидящий за рулем Джа решил, что шок прошел, поэтому ответил хоть и коротко, но очень-очень мягко:

– Нет.

– Нет? – прежним, почти безразличным тоном переспросил Фаусто.

– Если бы не уехали – легли рядом. Вместе со всеми.

– Пытаешься себя утешить?

– Объясняю, почему ты до сих пор жив.

Конелли замолчал, отвернулся от сидящего за рулем напарника, уставился в окно, невидяще разглядывая пейзаж, однако оставлять его в покое Джехути не собирался и через несколько секунд осведомился:

– Ты как?

И тем «взорвал» толстяка.

– Как я? – взвился Фаусто, едва не подпрыгнув на сиденье. – Как я, мать твою?! Серьезно? Не понимаешь, как я? Тогда слушай: моих друзей только что убили! Ты понял? Они мертвы, мать твою, ты понял?! Они все мертвы! Их убили! На моих, мать твою, глазах! И ты спрашиваешь, как я?!

Опытный Джехути знал, что ответом на его вопрос станет истерика, и спокойно молчал, позволяя Конелли выплеснуть накопившееся.

– Я их вижу, понимаешь?! Я их до сих пор вижу! Они стоят у меня перед глазами! И лежат – мертвые, в пыли, расстрелянные… И падают! Я вижу, как они падают, мать твою, срезанные пулеметными очередями! Вижу! Вижу!! Вижу!!! – Фаусто сдавил руками голову, несколько секунд раскачивался взад-вперед, после чего резко повернулся к напарнику: – Почему ты молчишь?

– Они уходят, – ответил Винчи. Ответил, не отвлекаясь от дороги, но в его голосе читалась горечь. – Сейчас тебе кажется, что мертвые друзья останутся с тобой навсегда, что ты каждый день будешь переживать их смерть, но уже завтра боль станет слабее. Потом – еще слабее…

– Заткнись!

– А потом останется только редкая грусть. Случайное грустное воспоминание, пришедшее, когда ты увидишь знакомое лицо на старой фотографии.

– Заткнись! Заткнись!! Заткнись!!! – Конелли ударил кулаками по приборной панели, шумно выдохнул, ударил еще раз – сильнее, вскрикнул, но не от боли, а пытаясь выкинуть изнутри беду, и вдруг спросил: – Ты знаешь?

Неожиданно спокойно спросил.

– Да, – ответил Винчи.

– Многих потерял?

– Очень.

– И как?

– Потом становится легче.

– Потом…

– Да, брат, потом, – кивнул Джа. – Сейчас у тебя самый дерьмовый момент, самый больной, так что послушай меня: не тереби рану.

– Совсем?

– Совсем не сможешь, специально не тереби.

– Понятно, – толстяк откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.

Джехути не был уверен, что Конелли его действительно понял, однако уточнять не стал, выдержал не очень длинную паузу и негромко поинтересовался:

– Умеешь водить внедорожники?

– Да, – ответил Фаусто. – Но я не гонщик.

Намекнув на то, что Винчи не просто ехал, а гнал по шоссе на запредельной скорости, достойной ралли мирового класса.

– Сумеешь удержать машину на относительно прямой асфальтовой дороге?

– Хочешь поменяться? – догадался Конелли.

– Нужно поменяться.

Но поскольку скорость Джа сбрасывать не собирался, толстяк сообразил, что им предстоит небольшой акробатический этюд. Сообразил, но все равно уточнил:

– На ходу?

– К счастью, в этой колымаге все еще работает круиз-контроль.

– Зачем рисковать?

– Мы не совсем оторвались, – Джа кивком указал на монитор локатора, дав Конелли понять, что приближающиеся точки не обещают ничего хорошего. – Так что выбирай: или ты за рулем, или стреляешь.

– Я за рулем.

Винчи улыбнулся и отодвинул сиденье назад.

Они мчались по шоссе в армейском внедорожнике, бронированном, вооруженном, то есть тяжелом, однако с мощным мотором и потому достаточно быстром. Но при этом – изрядно потрепанном: кондиционер не работает, автоматическая пулеметная башня выведена из строя, задняя дверь по левому борту отсутствует… Несмотря на мощный мотор, внедорожник не был достаточно быстр, чтобы оставить преследователей глотать пыль.

Покинув водительское место и убедившись, что Фаусто контролирует машину, Джехути перебрался в грузовой отсек и принялся исследовать сваленное на полу оружие.

– Они совсем рядом, – подал голос Конелли, бросив быстрый взгляд на монитор.

– Кто?

– Судя по скорости – дроны, – смертельная опасность заставила Фаусто собраться и позабыть о переживаниях, что очень обрадовало Винчи.

– По-прежнему два?

– Да…

– Я их не вижу!

– …еще машина и, кажется, пара мотоциклистов.

– На дороге пусто.

– Скоро всех увидишь, – пообещал толстяк. – Они очень быстрые.

– Наводи меня.

Поддерживая разговор, Винчи снарядил обнаруженную среди кучи стволов дальнобойную винтовку калибра 12,5 мм, поднял заднюю дверь, установил винтовку на треногу и включил электронный прицел.

– Должен появиться первый дрон, – сообщил Конелли. – На семь часов.

– Есть, – Джа направил винтовку направо, поймал летающую машину в перекрестье и выстрелил.

В обычном случае сбить дрон единственной пулей, пусть даже тяжелой, разрывной, практически невозможно, однако беглецам повезло: преследователи пустили по их следу легкую боевую модель «РичардXXX» британского производства, быструю, но плохо защищенную и слабо вооруженную, и мощная пуля, которую можно было назвать снарядом, разнесла дрону блок управления и заставила рухнуть на землю.

– Три часа!

– Вижу!