Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да, о Чистейший паладин, – последовал негромкий ответ.
Эмансипор услышал ее удаляющиеся шаги.
– Очнитесь, Первый Святой, – сказал Инветт Отврат.
Все вышло как нельзя лучше. Веки Эмансипора дрогнули, и он уставился на будто высеченные из камня черты стоявшего над ним рыцаря в доспехах: сперва вроде бы ошеломленно, а затем с таким видом, словно бы вдруг что-то понял.
– Я… я никогда вас раньше не видел, – проговорил Риз, – но мне ведома чистота вашей души. Вы, должно быть, паладин. Вы, должно быть, Инветт Отврат.
В голубых глазах рыцаря мелькнул довольный огонек.
– Вы правы, Первый Святой. Малоизвестное пророчество гласит, что именно я должен найти вас и препроводить к нашему королю. Вы можете встать?
Эмансипор с трудом поднялся на ноги. Он пошатнулся, но его удержала рука в железной перчатке.
– Идемте, Первый Святой достославного труда…
У слуги подогнулись колени, и паладину пришлось его подхватить.
– Что с вами, друг мой? – встревоженно спросил Инветт Отврат.
Не обращая внимания на собравшуюся вокруг толпу, Эмансипор снова выпрямился и наклонился к уху паладина:
– Видение, о Чистейший. Ужасное видение!
– Воистину пугающе! И что же вы узрели?
Эмансипор приподнял голову. Нужно было что-то придумать, причем быстро.
– Мои слова предназначены лишь для ваших ушей и ушей короля, и никого иного!
– Даже не для Великой настоятельницы Госпожи?
– Да, и для нее тоже.
– Тогда нам нужно спешить. Обопритесь на мою руку…
Рыцарь Здравия Сторкуль Очист прислонилась к задней стене Дневного храма, уставившись перед собой невидящим взглядом и чувствуя, как на нее накатывают волны ужаса. Она была обречена. Рыцарские суды никогда не завершались в пользу подсудимых, о чем Сторкуль Очист прекрасно знала: она сама неоднократно в них участвовала и столь же хорошо помнила, с каким тайным удовольствием она добавляла свой голос к хору обвинителей. Преступления против Здравия, бесспорно, считались наиболее серьезными, и со временем законы лишь ужесточались. Хотя, казалось бы, куда уж дальше: что может быть серьезнее самой серьезной серьезности? Нахмурившись, она потрясла головой, внезапно испугавшись, что сходит с ума.
С другой стороны, может, было бы и лучше окружить себя коконом безумия за секунду до вынесения приговора…
Будь проклят этот Инветт Отврат! Каждый рыцарь Здравия знал, что миф о Первом Святом – выдумка. Чужеземец лишь оказался достаточно сообразительным, чтобы превратить в посмешище драгоценное суеверие и в то же время польстить самолюбию Отврата. Если кто-то и заслуживал осуждения, так это Чистейший паладин, расхаживавший по городу в окружении ауры безупречной праведности, достаточно густой, чтобы удушить самого здорового горожанина.
Не давало ли это ей некий шанс? Разве Инветт Отврат не поставил себя выше всех прочих? Разве он не был обязан блюсти единообразие и обеспечивать всеобщую посредственность? Посмеет ли Сторкуль Очист бросить ему вызов?
– Да ведь он меня живьем сожрет, – прошептала бедняжка. – Кого я пытаюсь одурачить? Инветт Отврат уже острит для меня пику на стене. Во имя Госпожи, как же хочется напиться!
Едва лишь у нее вырвались эти слова, как бедная женщина тут же поспешно захлопнула рот и испуганно огляделась. К счастью, поблизости никого не было.
Внезапно послышался чей-то голос, тихий и хриплый:
– Кто тут говорил про выпивку?
Сторкуль Очист резко обернулась. Голос, похоже, звучал совсем рядом, но никого поблизости не было.
– Кто это? – спросила она.
– Я отыскал на редкость восхитительный след.
Посмотрев вниз, рыцарь Здравия увидела маленькую, ярко одетую фигурку, лежавшую возле ее правого сапога. Существо шмыгнуло носом:
– Не узнаешь меня, Сторкуль Очист? Согласен, эта одежда мне не подходит. Она принадлежала какому-то радостно плясавшему танцору…
– Дурак, – усмехнулась Сторкуль. – Это одежда марионетки. До сих пор видны веревочки.
– Марионетки? – слабо проговорило существо. – Ничего себе, как я усох!
– Ты Порок, – сказала она, – Инеб Кашель. Почему ты еще не умер?
– Ах, ничего-то ты не понимаешь! Я полз к тебе из последних сил! Меня манило твое желание!
– Ты ошибаешься…
– Ага, теперь ты еще и врешь! Отлично! Врать хорошо. С вранья я и сам начинал!
– Тихо! Люди услышат.
– Все лучше и лучше. Ладно, будем беседовать шепотом. Выпить хочешь, да? Спиртного хлебнуть? Я нашел след, который ведет за Внутренние ворота. След, который просто благоухает всевозможными соблазнами. Выпивка, ржаволист, дурханг…
– Внутренние ворота? Да я же только что там была!
– Кто-то вошел в город, моя дорогая…
– Кто-то? Чужеземец? Ну да, чужеземец!
Так она и знала!
– Нужно проследить, откуда он пришел, Сторкуль Очист. Обязательно!
Она не ответила, лихорадочно размышляя. Перед ее мысленным взором пронеслись полные драматизма заявления, сцены собственного триумфа при виде падения как чужеземца, так и Инветта Отврата. Но спешить не стоило: пусть эти двое еще сильнее сплетут свои судьбы, став сообщниками в великом обмане. Да, она уже видела, как в Диве вскоре появится новый поборник чистоты…
Но сперва…
– Что ж, Инеб Кашель, пойдем по следу.
– Восхитительно! Подними же меня, о женщина с черной душой. Через Внутренние ворота – и на дорогу, что лежит за ними!
– Тихо! Опять ты говоришь слишком громко! – Рыцарь Здравия подняла с земли несчастного заморыша, каковым был Инеб Кашель. – Молчи, – прошептала Сторкуль Очист, – пока я не скажу, что нам ничто не угрожает.
Подойдя к воротам, она увидела вышедшего навстречу ей стражника.
– Рыцарь Здравия, что это у вас?
– Чей-то кошмарный ребенок, – ответила женщина. – Подхватил заразу.
Стражник слегка попятился:
– Заразу?
– Дети не невинны, а всего лишь неопытны. Достаточно распространенное заблуждение. Этот мальчишка, к примеру, громко орет, скандалит, капризничает и вообще беспокоится только о себе.
– Особенный, значит.
«Да ты не умнее куска ослиного дерьма, приятель, – подумала Сторкуль Очист, – любая мать сказала бы тебе, что таковы все дети в мире».
– Воистину настолько особенный, что нам ничего не остается, кроме как избавить от него город.
– И что вы собираетесь с ним делать? – спросил стражник.
– Оставить на поживу волкам. Бросить в корзинке в приливную волну. Продать жестоким, но ничего не подозревающим работорговцам. Я еще не решила, стражник. А теперь отойди, пока испарения этого жалкого отродья тебя не отравили…
Стражник снова попятился и нервно махнул рукой, пропуская женщину.
Оказавшись на дороге, рыцарь Здравия тут же остановилась:
– Ладно, теперь рядом никого нет. Куда дальше?
– Прямо вперед, – ответил Инеб, – сорок шагов, потом налево по гужевой тропе, вверх по склону холма. До самой вершины. Боги, до чего же силен и приятен запах!
Ведомая низменными желаниями, Сторкуль Очист ускорила шаг, чувствуя неясную тревогу. Когда-то давно она предавалась всевозможным порокам, будучи сладкой соблазнительницей на службе того самого демона, которого теперь держала под мышкой, –