Она спустилась в зал. Там почти никого не было, лишь за столом у стены сидел Алукард. Она подошла, волоча ноги, и рухнула на соседний стул.

Он читал газету и не поднял глаз, даже когда она со стуком уронила голову на стол.

– Утро выдалось трудное?

Она что-то буркнула в ответ. Он налил ей крепкого черного чая с пряностями.

– Никчемное время суток, – она выпрямилась и придвинула чашку. – Спать уже поздно. А воровать еще рано.

– В жизни есть много других интересных дел.

– Каких, например?

– Есть. Пить. Танцевать. Ты вчера такой бал пропустила!

От этой мысли она застонала. Сил представить себя в роли Стейсена Эльсора на арене, а уж тем более во дворце, у нее не было.

– Они тут что, каждую ночь празднуют?

– Ты не поверишь, но многие приезжают на турнир именно ради балов.

– И не надоедает им… – она неопределенно помахала рукой, будто пыталась охватить все одним жестом. Честно говоря, за всю свою жизнь Лайла была на балу всего один раз – та ночь началась с маски демона и чудесного нового камзола, а закончилась окровавленным принцем и каменными осколками чужеземной королевы.

Алукард пожал плечами и придвинул к ней корзинку с выпечкой.

– Не самый худший способ провести вечер.

Она надкусила булочку.

– Все время забываю, что ты часть этого мира.

– Ничуть, – посуровел он.

Завтрак вернул ей силы. Взгляд стал отчетливее и остановился на газете, которую читал Алукард. В ней была новая турнирная таблица: восемнадцать победителей, девять новых пар. Вчера от усталости Лайла даже не заглянула в нее.

– Что нас ждет сегодня?

– Мне выпала честь выступать против одного из моих давних друзей и лучшего воздушного мага…

– Джиннара? – с внезапным интересом спросила Лайла. Ну, и схватка будет!

Алукард мрачно кивнул.

– А тебя ждет… – Он провел пальцем по списку. – Вер-ас-Ис.

– Что ты о нем знаешь?

Алукард нахмурился.

– Прости, ты, кажется, считаешь меня товарищем? В последний раз мы оказались по разные стороны барьера.

– Брось, капитан! Если я сложу голову, тебе придется искать нового добытчика.

Едва эти слова вырвались у Лайлы, как она вспомнила, что уже потеряла место на «Ночном шпиле». Она предприняла еще одну попытку:

– Никто не умеет так весело болтать! Ты сам знаешь, что будешь без меня скучать. – И опять это оказались не те слова, за ними повисло тягостное молчание. – Ну ладно, – в сердцах заявила она. – Еще два вопроса и два ответа в обмен на то, что ты о нем знаешь.

Губы Алукарда дернулись. С наигранной медлительностью он свернул и отложил список.

– Когда ты впервые попала в этот Лондон?

– Четыре месяца назад, – ответила она. – Захотелось сменить обстановку. – На этом она хотела остановиться, но слова потекли сами собой: – Я оказалась втянута в то, чего не ожидала, захотелось досмотреть до конца. А когда все закончилось, я еще была здесь, и подвернулся случай начать с чистого листа. Не всегда прошлое стоит того, чтобы за него цепляться.

В его глазах блеснул интерес, и она ждала, что он продолжит расспросы, но Алукард сменил тему:

– От чего ты убегала в ту ночь, когда пришла на мой корабль?

Лайла нахмурилась, спрятала взгляд в чашке черного чая.

– А кто сказал, что я убегала? – прошептала она. Алукард, терпеливый, как кошка, лишь выгнул бровь. Она отпила чай, и лишь когда долгий глоток горячей волной спустился в желудок, заговорила: – Знаешь, все боятся неведомого, видят в нем что-то грозное и ужасное, а вот меня больше тревожит знакомое. Оно громоздится вокруг тебя, как тяжелые камни, выстраивает стены, потолок и превращается в тюрьму.

– Поэтому ты так стремилась занять место Стейсена? – ледяным тоном спросил он. – Мое общество начало тебя тяготить?

Лайла отставила чашку. Прогнала желание извиниться.

– Ты задал свои два вопроса, капитан. Теперь моя очередь.

Алукард прокашлялся.

– Ну что ж. Итак, Вер-ас-Ис. Типичный фароанец и, насколько я слышал, не самый приятный тип. Земляной маг с норовом. Вы бы дивно поладили. Во втором раунде можно пользоваться двумя стихиями, если ты на это способен.

Лайла постучала пальцами по столу.

– Вода.

– Огонь и вода? Необычное сочетание. Обычно двойные маги выбирают соседние стихии. А огонь и вода находятся на противоположных концах спектра.

– Я же говорю, у меня всегда все наоборот. – Она подмигнула зрячим глазом. – И у меня был хороший учитель.

– Пытаешься льстить, – пробормотал он.

– А ты хамишь.

Он обиженно насупился и встал.

– Твоя очередь после полудня. А моя уже скоро. – Он казался совершенно спокойным.

– Волнуешься? – спросила она. – Из-за поединка.

Алукард взял чайную чашку.

– Джиннар – лучший в своем деле. Но он умеет только одно.

– А у тебя много талантов.

Алукард допил чай и поставил чашку.

– Мне это говорили. – Он накинул плащ. – Увидимся по разные стороны.

Стадион был заполнен до отказа.

По одну сторону развевалось знамя Джиннара – пурпурный закат на серебряном поле, по другую – знамя Алукарда, серебро на полночной синеве.

Два арнезийца.

Два фаворита.

Два друга.

Рай был на королевской трибуне, но ни короля, ни королевы Лайла там не заметила, Келла тоже не было. Зато уровнем ниже на балконе стояли брат и сестра Алукарда. Беррас хмурился, а Аниса хлопала в ладоши и размахивала вымпелом брата.

Арена превратилась в вихрь искрящегося света. Публика затаила дыхание. Бойцы кружились, будто в танце. Джиннар двигался как воздух, Алукард – как сталь.

Лайла вертела в руках осколок бледного камня и внимательно смотрела на происходящее, старалась отследить движения, прочитать линии атаки, предугадать, кто что сделает, понять, как они это сделали.

Противники были практически равны.

Во всем, что касалось ветра, Джиннар достиг неслыханных высот и несказанной красоты, но Алукард был прав: это была его единственная стихия. Он мог превратить его в стену или в волну, мог резать ветром, как ножом, практически летать. Но Алукард владел землей и водой, и всем, что происходило между ними: создавал клинки, твердые, как металл, щиты из камня и льда, и в конце концов две его стихии одолели одну стихию Джиннара, и Алукард победил, разбив на Джиннаре десять пластин, а сам потеряв всего семь.