Лайла пожала плечами. Потому что это привычное дело, могла бы сказать она, и хорошо знакомое. К тому же в этом Лондоне содержимое карманов гораздо интереснее. Ее добычей, среди прочего, стали камень снов, огненная галька, что-то похожее на компас.

– Воровка – это навсегда.

– А это что такое? – Он выудил из пригоршни осколок белого камня.

– Это мое, – напряглась Лайла. – Сувенир на память.

Он пожал плечами, положил осколок обратно.

– Попадешься когда-нибудь.

– А до тех пор повеселюсь. – Она сунула добычу в карман. – Может, корона меня тоже простит.

– Я бы на это не рассчитывал. – Алукард стал потирать запястья и, поймав себя на этом, разгладил плащ. – Можешь сколько угодно бродить по докам и обирать прохожих, но я бы предпочел выпить чего-нибудь горячего в хорошей компании, так что… – Он изящно поклонился. – Сумеешь ни во что не вляпаться хотя бы до завтра?

– Постараюсь, – фыркнула Лайла.

На полпути к «Блуждающей дороге» Лайла поняла, что за ней кто-то идет.

Она услышала шаги, ощутила запах магии, и сердце знакомо заколотилось. Поэтому, оглянувшись и увидев кого-то в узком переулке, она ничуть не удивилась.

И не бросилась бежать.

А надо было. Надо было сразу выскочить на главную дорогу, туда, где полно народу. А Лайла вместо этого сделала именно то, чего обещала Алукарду не делать.

Вляпалась.

Она поняла это на следующем повороте. В дальнем конце переулка что-то блеснуло. Лайла шагнула вперед и вдруг поняла, что это.

Нож.

Она едва успела увернуться от броска. Но все же скорости не хватило – нож задел ее бок и с лязгом упал наземь.

Лайла зажала рану ладонью.

Порез был неглубокий, почти не кровоточил. Лайла подняла глаза и увидела человека, сливавшегося с темнотой. Она метнулась прочь, но выход из переулка преградила другая фигура.

Она встала поудобнее, прижалась к стене и приготовилась сразиться с обоими. Но вдруг чья-то рука ухватила ее за плечо, от теней отделился третий силуэт.

Раньше в такой ситуации она бы бросилась бежать со всех ног. Но сейчас шагнула навстречу. Это, наверное, пьяные матросы или уличные бандиты.

И вдруг блеснуло золото.

Вер-ас-Ис был без шлема, и Лайла увидела золотой узор во всей красе – он огибал глаза и скрывался под волосами.

– Стейсен, – прошипел он, и с его фароанским акцентом имя прозвучало по-змеиному.

Проклятье, подумала Лайла. Но вслух лишь сказала:

– Опять ты.

– Ах ты, гнусный мошенник, – продолжал фароанец на невнятном арнезийском. – Не знаю, как ты это делаешь, но я видел, что ты мухлюешь. И чувствовал. Ты не смог бы…

– Не бери в голову, – перебила его Лайла. – Это всего лишь иг…

В раненый бок врезался тяжелый кулак. Она согнулась пополам, кашляя. Ударил не Вер-ас-Ис, а один из его спутников. Их украшенные камнями лица были прикрыты темной тканью. Лайла крепко сжала свою обитую металлом маску и обрушила ее на голову ближайшего противника. Он вскрикнул и отшатнулся, Лайла замахнулась еще раз, но ударить не успела. Они ринулись на нее, шесть рук против двух, и прижали к стене. Один заломил ей руку за спину, заставив согнуться пополам. Лайла инстинктивно упала на колено и откатилась, перебросив противника через плечо, но встать не успела – в челюсть ей впечатался сапог. Из глаз посыпались искры. Чья-то рука обхватила ее сзади за шею и подняла на ноги.

Она потянулась к ножу, спрятанному за спиной, но ее схватили за руку и с силой дернули вверх.

Попалась. Лайла ждала, что, как тогда на арене, нахлынет сила, мир замедлит ход, но ничего не происходило.

И тогда она сделала то, чего они не ожидали. Засмеялась.

Ей было не до веселья – плечи горели от боли, дыхание перехватывало, – но она заставила себя рассмеяться, и наградой ей было смятение, исказившее лицо Вер-ас-Иса.

– Ты жалок, – бросила она. – Не смог одолеть меня один на один и решил попробовать втроем на одного? Это лишь доказывает твою слабость.

Она потянулась к магии – огня или земли, или даже кости, но отклика не было. Голова гудела, из раны на боку сочилась кровь.

– Думаешь, только вы тут умеете заговаривать металл? – прошипел фароанец и приставил нож к ее горлу.

Лайла храбро встретилась с ним взглядом.

– Ты и впрямь хочешь меня убить только из-за того, что проиграл?

– Нет, – ответил он. – Мера за меру. Ты сжульничал. Я отвечу тем же.

– Ты уже проиграл! – закричала она. – Какой, к черту, в этом смысл?

– Страна – это еще не человек, но человек – это страна, – ответил он и сказал своим: – Избавьтесь от него.

Лайлу потащили к порту.

– Сам не справишься? – поддела она его. Если укол и достиг цели, Вер-ас-Ис этого не показал. Просто повернулся и зашагал прочь.

– Вер-ас-Ис, – окликнула она его, – я даю тебе выбор.

– Да неужели? – Он оглянулся, весело сверкнув зелеными глазами.

– Отпусти меня сейчас же, и сможешь спокойно уйти, – медленно произнесла она. – А иначе вам всем конец.

– А если я тебя отпущу, мы расстанемся друзьями? – улыбнулся он.

– Ну, уж нет, – она покачала головой. – С тобой я так или иначе разделаюсь. Но если твои люди меня отпустят, останутся живы.

На миг ей почудилось, что хватка на горле ослабла. Но потом стала сильнее прежнего. Вер-ас-Ис шел к ней, вертя в руке нож.

– Если бы словом можно было убить… – произнес он. Рукоять врезалась ей в висок, и мир почернел.

IV

Лайла очнулась от забытья, словно вынырнула из бездны на поверхность.

Глаза открылись, но вокруг было все так же черным-черно. Она хотела закричать, но оказалось, что рот заткнут кляпом.

В голове пульсировала боль, становилась сильнее с каждым движением, и Лайла подумала: не стошнило бы. Попыталась сесть, но не смогла.

Захлестнула паника. Стало трудно дышать. Она в ящике. Очень тесном.

Лайла притихла, прислушалась. Ящик не плыл и не качался. Похоже, она еще на земле. Если не под землей.

Не хватало воздуха.

Она не знала, гроб это или просто ящик, не видела размеров. Лежала в темноте на боку. Попыталась шевельнуться, но не смогла – руки и ноги были связаны. Тугая веревка за спиной врезалась в запястья, пальцы онемели. Наверное, кожа стерта до крови. При малейшем движении в мышцы вонзались тысячи иголок.

«Я их убью, – подумала она. – Всех». Она не сказала это вслух – мешал кляп. И воздуха в ящике было очень мало. Вздохнуть бы поглубже…