– Мне надо подумать.

И он вышел, даже не оглянувшись.

Я выплакала свои горести и угрызения совести в уже мокрую подушку. Я злилась на себя, но Лиама мне не в чем было упрекнуть. Он прав, я не должна была скрывать от него беременность Меган. Может, он все равно бы не женился на ней? Но я не осмелилась рискнуть своим счастьем. Лиам – человек честный и справедливый, и все, что связано с понятием чести, для него свято. Что бы он выбрал – свою любовь ко мне или чувство ответственности по отношению к Меган? Даже думать об этом было страшно.

Через какое-то время он вернулся. Кровать заскрипела, но я не шевельнулась, даже задержала дыхание. Пусть думает, что я сплю… Однако провести Лиама мне не удалось. Негромким голосом он нарушил тишину комнаты:

– Что сделано, того не вернешь. Я ничего не могу изменить.

Я, затаив дыхание, ожидала его вердикта.

– Кейтлин, я не могу с уверенностью сказать, что Меган носит моего ребенка. Мы бывали вместе, но так, от случая к случаю. Ничего серьезного. И я часто уезжал из долины. Мы делили постель всего несколько раз.

Жалкое утешение…

– Если она беременна месяц, то можно забыть о первых трех месяцах, когда мы спали вместе. Потом мы с Саймоном на три недели уплыли на остров Малл. В последний раз мы с ней были чуть больше месяца назад, как раз перед моим отъездом в Арброат.

Я громко всхлипнула. Он проговаривал свои мысли вслух, не считаясь с моими чувствами. Мне хотелось убежать, чтобы ничего не слышать.

– Но я не помню точно, что было той ночью. Мы выпили, и потом…

Слезы застлали мне глаза, а он все просчитывал свои шансы на отцовство.

– Думаю, мы все-таки… Хотя нет, я бы это помнил… Такие вещи обычно не забываются…

– Лиам, перестань!

Он умолк и, казалось, только теперь понял, как глупо ведет себя. Я больше не могла сдерживать слезы и разрыдалась. Он привлек меня к себе и прижался щекой к моему лбу.

– Я люблю тебя, a ghràidh, и ты это знаешь.

Вместо ответа я издала какой-то сдавленный писк.

– Кейтлин, послушай! Я знал, что вы, женщины, любите все усложнять, но надо и меру знать!

Лиам взял меня за дрожащий от рыданий подбородок, поднял мое заплаканное лицо и ласково поцеловал мои опухшие веки.

– Я взял тебя в жены, потому что люблю тебя. И это уже не изменить, понимаешь? Ни Меган, ни дитя, которое она носит под сердцем, не повлияют на мое решение. Я позабочусь, чтобы они ни в чем не нуждались. Ничего большего Меган от меня не добьется. Что до ребенка… Я буду относиться к нему так, словно он действительно мой.

Его голос был так нежен… Я снова пискнула, и Лиам засмеялся, назвал меня «поросеночком», вынудив пусть слабо, но улыбнуться в ответ.

– А теперь признайся, – продолжал он, заставляя смотреть ему в глаза, – скрываешь ли ты от меня еще что-то, что мне нужно знать? Я уже не сержусь на тебя за то, что ты не сказала мне о беременности Меган, но я бы хотел, чтобы впредь ты ничего от меня не скрывала.

Еще что-то? «О Лиам, у меня есть секреты, которые я не могу тебе открыть! – мелькнула горькая мысль. – Но они заперты в самых темных уголках моей души, потому что я очень хочу о них забыть». Только теперь я поняла, что некоторые события женщина забыть не может. Никогда.

– Меган тебе угрожала?

Я кивнула.

– Ей придется объясниться перед Джоном. А Исаак? Я знаю, что он ни на шаг от нее не отходит, и временами мне даже кажется, что он только о ней и думает. Он готов изничтожить любого, кто осмелится обидеть его ненаглядную сестренку… Хм… Скажи, он говорил тебе что-то обидное?

Я вздрогнула. Лиам это заметил и притянул меня к себе еще ближе.

– Если этот негодяй хоть пальцем к тебе прикоснется, он дорого за это заплатит. Он или любой другой, кто станет тебя донимать, Кейтлин! Знай, тебе нечего бояться.

Лиам говорил совсем тихо, словно бы про себя, потом стал осыпать поцелуями мое лицо. Рука его отыскала мою руку, и он прижал ее к губам.

– Ты, a ghràidh mo chridhe, ты для меня все! ‘S tus’ a tha anail mo bheatha…[71]Понимаешь?

– Думаю, да, – прошептала я, млея от прикосновений его второй руки, которая ласкала мое тело.

– Tha thu mar m’ anam dhomh… [72]

Лиам смотрел на меня из-под полуопущенных век. И вдруг он схватил меня за запястья, развел мои руки в стороны и прижал к матрасу, а потом лег на меня сверху.

– Кейтлин, никогда не сомневайся в моих словах!

Я так и не поняла, хотел ли он этим успокоить меня. Или же то было предостережение. Он пылко прижался губами к моим губам и заставил их приоткрыться. Мгновение – и Меган, и моя ревность были забыты. Я страстно извивалась под его обжигающе горячим телом и со стоном развела бедра, когда он вошел в меня.

Мы проснулись на рассвете от ужасного шума. Кто-то с такой силой тарабанил в дверь, что Лиам спрыгнул с постели и побежал открывать, даже не успев прикрыться. Со своего места я не видела, кто стучал, но узнала удивленный голос Сары, которая никак не ожидала увидеть брата нагим. Через пару минут Лиам вернулся в спальню. Вид у него был мрачный, и он сразу начал одеваться. Судя по всему, случилось что-то серьезное.

Я посмотрела на него вопросительно, не скрывая своей тревоги.

– Меган! Она не пришла домой ночевать. Эффи места себе не находит от беспокойства. Мы все идем ее искать.

– Господи! – прошептала я, представляя себе самое страшное.

Лиам, повернувшись ко мне, грустно произнес:

– Если ты думаешь о том же, что и я, помолись за нее, Кейтлин!

Он поцеловал меня, взял пистолет и нож и вышел в рассветный туман.

Больше четырех часов подряд мужчины прочесывали холмы и заросли вереска, осматривали пещеры и шарили баграми в реке. Густой туман затруднял поиски, а территория, которую предстояло обыскать, была так огромна, что на это могла уйти целая неделя. И нигде следов прекрасной Златовласки… Она словно бы растворилась в воздухе. Эффи совсем извелась от тревоги.

Лиам с несколькими мужчинами вернулись в деревню спросить, не знает ли кто, где Меган имела обыкновение бывать. Но никто не смог им помочь – Меган всегда гуляла одна. Исключение она сделала всего один раз, для меня. Я повела поисковую группу к подножию горы Сгор-на-Сих, которую жители Карноха называли Пап-Гленко. Она возвышалась над озером Ливен. Мы искали Меган в окрестностях горы не меньше часа, когда Исаак вдруг вспомнил, что на северном склоне есть пещера.

Мы разделились на две группы: первая отправилась исследовать берега озера с восточной стороны, а второй предстояло осмотреть ту самую пещеру. Судя по уверенности, с какой Исаак прокладывал путь, он прекрасно знал это место. Я наблюдала за ним, пока мы поднимались по извилистой тропинке. На лице его читалось смешанное чувство презрения и ненависти. Не раз я замечала обвиняющие взгляды, которые он, ни от кого не таясь, бросал на нас с Лиамом. Мне даже пришла в голову мысль, что он, возможно, хочет заманить нас в ловушку. Лиам не отставал от меня ни на шаг, поддерживая, когда камень выскакивал у меня из-под башмака или когда я поскальзывалась в лужах грязи, часто встречавшихся на нашем пути.