* * *

Отныне мне нужно было опасаться Меган. В момент, когда она выплюнула мне в лицо свои угрозы, а длился он пару секунд, не больше, мне почудился в ее глазах огонек смертоносного безумия. И все же я решила никому об этом не рассказывать.

Страхи мои оказались напрасными. Сара не стала скрывать радости, узнав, что мы с Лиамом поженились. Она помогла мне наполнить кладовку свежими продуктами и научила тому, чего я не умела и что мне предстояло теперь делать изо дня в день – сбивать масло, готовить творог, печь bannock[69], молоть овес для сладких печений.

Лэрд с несколькими мужчинами из клана уехал в Эдинбург, к брату Аласдару, чтобы вместе с ним предстать перед следственной комиссией.

Лиам вместе с другими односельчанами строил новую усадьбу возле устья реки Ко, на том месте, где прежде располагалась деревня Инверко. В доме, на постройку которого пошли красивые сухие камни, было три этажа и застекленные окна. На плите перекрытия над дверью было начертано слово «Карнох». Ежедневно в обеденный час я приходила туда с корзинкой еды и мы вместе обедали, сидя под деревом.

Постепенно жизнь вошла в свою привычную колею, и жители деревни привыкли к моему постоянному присутствию. Лиам пользовался общим уважением, поэтому и со мной все были очень почтительны. Теперь я была для них просто «миссис Лиам Макдональд из Гленко».

Мы с Лиамом занимались каждый своим делом, а по вечерам, после хорошего ужина, усталые и счастливые, прижимались друг к другу на кровати, которую сделал для нас Малькольм.

В этот вечер Лиам говорил мало, хотя обычно после долгого трудового дня он бывал очень разговорчив. С задумчивым видом он сидел и смотрел, как я мою посуду. Решив, что он поссорился с кем-то из товарищей, я не стала его расспрашивать, но поинтересовалась все-таки, не болен ли он.

Он ничего не ответил и по-прежнему следил за каждым моим движением. Меня охватило беспокойство. Случилось что-то куда более серьезное, чем я сперва предположила. Лиам сжал губы, нахмурился и отвел взгляд. Я подошла к нему сзади, обняла и положила подбородок ему на плечо. Он слегка напрягся, когда я прижалась к нему грудью.

– Лиам!

Затем он молча высвободился из моих объятий, встал и вышел из дома. Я осталась стоять, глядя на захлопнувшуюся за ним дверь. Время было позднее, для прогулки неподходящее, и чутье подсказывало мне, что плохое настроение мужа каким-то образом связано со мной.

Остаток вечера я вспоминала, что же такого я могла сделать, чтобы настолько расстроить его, но ничего не придумала. Я уже легла спать, когда Лиам вернулся и тоже лег в кровать. Вид у него по-прежнему был удрученный, но я сразу почувствовала, что он хочет поговорить. Не тратя времени на околичности, он спросил у меня прямо:

– Скажи, a ghràidh, что ты сделала со шкатулкой, той, что лежала в шкафу?

Вопрос обескуражил меня. Лиам говорил спокойно, однако меня это не утешило.

– Со шкатулкой?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю.

Я не могла понять, почему он меня об этом спрашивает.

– Я ее не брала.

Несколько секунд мы оба молчали.

– Клянусь тебе в этом, Лиам! – сказала я твердо.

– Ты ведь знала, что в ней, верно?

Он лежал на кровати, уставившись на потолочные балки.

– Да, – ответила я поблекшим голосом. – Я нашла ее в тот день, когда мы вернулись в Карнох и я смотрела, что есть в шкафу.

Я склонилась над ним, желая посмотреть ему в глаза.

– Лиам, неужели ты думаешь, что я могла нарочно что-то сделать с этой шкатулкой?

Он промолчал. Не в силах усидеть на месте, я встала, подбежала к шкафу и открыла дверцу. Что, если я случайно переложила ее на другое место? Однако сколько я ни шарила под рубашками, сколько ни перетряхивала полотенца, сколько ни перебирала чулки, мешочки с припасами и горшочки, шкатулки не было, она словно испарилась. Я повернулась и растерянно посмотрела на мужа.

– Нашла? – спросил он холодно.

– В шкафу ее нет. Лиам, я ее не брала, клянусь!

Он сел на край постели и внимательно посмотрел на меня. Скорее всего, он все-таки пришел к выводу, что я говорю правду, потому что выражение его лица смягчилось.

– Лиам!

– Все хорошо, Кейтлин, я тебе верю. Но куда она могла подеваться?

– Может, ты ее потерял? – рискнула предположить я.

– Это невозможно. Я никогда не выносил ее из дома.

– Значит, кто-то приходил к нам, когда нас не было дома?

– Кто же? И зачем ему эта шкатулка?

Я задумалась. И правда, кому могли понадобиться пряди Анны и Колла? Непонятно! Я видела, что Лиаму очень больно. У него словно бы отняли часть жизни, в память о которой он хранил эти драгоценные для него реликвии. Кто-то осквернил его воспоминания, обокрал его самого. Сделать такое мог только тот, у кого душа мерзостнее, чем у самого дьявола. Неужели Меган? Неужели ее красота равна черноте ее души? Что ж, жажда мести зачастую ожесточает человека, обращает во зло все его помыслы…

На следующий день я решила вновь пересмотреть содержимое шкафа. Выяснилось, что, кроме шкатулки, пропало несколько свечей, носовой платок и иголки, которые я оставила на столе и забыла про них. Два дня назад, поджидая Мойру, дочку Джейлис, которой я по уговору должна была подшить платье, я занялась штопкой. Девочка почему-то не пришла, и я так и не убрала иголки на место. Значит, злоумышленник проник в дом именно в тот день, пока я помогала Саре на огороде.

Больше ничего не пропало, да и остальные вещи как будто бы были на своих местах. Я уже закрыла было дверцу шкафа, когда увидела кончик черной ленты. Он торчал из стопки моих юбок и рубашек. Я дернула за кончик и вскрикнула от испуга, когда лента вместе с предметом, к которому она была привязана, упала на пол. В ужасе уставилась я на высушенную птичью лапку, но не осмелилась к ней прикоснуться.

Это было очень странно. Теперь я не сомневалась: кто-то приходил сюда в наше отсутствие, нарушил нашу с Лиамом интимность с целью причинить нам зло. Я закрыла шкаф, прислонилась спиной к дверце и окинула комнату задумчивым взглядом. Но чего добивается Меган?

Незадолго до полудня ко мне в гости заглянул маленький Робин. Его мать передала нам с Лиамом хлеб и немного свежих яиц.

– Теперь у вас есть, где поселить Шамрока! – радостно заявил мальчуган.

– Нужно еще спросить позволения у Лиама, но, думаю, он согласится, – заверила я мальчугана, ласково погладив его по макушке. – Шамрок станет отличной охотничьей собакой! Но пока он еще слишком маленький.

Робин собрался было уходить, а потом обернулся и посмотрел на меня сияющими глазенками.