Под гнетом террора, который никогда еще не косил людей так методично и так беспощадно, как при Максимине, напряженность все увеличивалась, и ожесточение, особенно в городах,[234] стало уже. так велико, что, несмотря на террор, одно за другим вспыхивали восстания, — сначала в Африке, а затем в Италии. Современные историки описывают события в Африке в целом неверно; они все время ведут речь о крестьянском восстании, несмотря на ясную трактовку Геродиана, представляющего собой наш лучший источник, который неверно был понят латинским биографом Максимина и неправильно переведен. Истинное положение вещей было следующим. После вступления на престол Максимина прокуратор Африки получил задание раздобыть деньги для императора. Факт его назначения наместником провинции вместо пожилого проконсула М. Антония Кордиана, укрывшегося в городе Фисдре, является гипотезой Домашевского, пользующейся большой популярностью.[235] Прокуратор, при поддержке воинственно настроенных квесторов и их помощников, стал действовать с обычной бесцеремонностью и особенно нажимал на богатых землевладельцев провинции, которые, как мы знаем, составляли в африканских городах наиболее влиятельную часть населения. Некоторые из этих мужей, которых Геродиан называет «высокородными и богатыми», ощутили угрозу своим «унаследованным от отцов и предков поместьям» и составили заговор. Для обеспечения успеха предприятия они отправили группу своих οίχέται — рабов или арендаторов, вероятнее всего рабов, — вооруженных топорами и палками, из поместий в город. Это не должно было возбудить подозрение у прокуратора, привыкшего принимать от крестьян жалобы на землевладельцев. Эти люди убили прокуратора, а затем руководители заговора, африканские землевладельцы, к которым присоединились и другие представители того же сословия, провозгласили императором Гордиана.[236] Однако Гордиану не удалось добиться поддержки африканской армии. Его собственное войско представляло собой разношерстную толпу, в которой настоящих солдат было мало; возможно, это была cohors urbana из Карфагена, в основном же войско состояло из представителей городской милиции, скорее всего, там были и члены curiae iuniorum, которых привлекли обещания Гордиана изгнать всех шпионов и вернуть конфискованные земельные угодья их хозяевам. Эти отряды были плохо вооружены и слабо организованы. Своего оружия у них не было, и они вынуждены были довольствоваться тем, что нашлось для них в домах африканской буржуазии, — мечами, топорами и охотничьими копьями (охотничье оружие нам известно по многочисленным африканским мозаикам).[237] Вряд ли можно предполагать, что под знамена Гордиана встало большое количество крестьян и арендаторов. Поэтому неудивительно, что над его войском с легкостью одержали победу регулярные войска африканской армии под предводительством легата Нумидии Капелиана, его личного врага. Победитель с упоением занялся казнями и конфискациями. Прежде всего Капелиан уничтожил всех представителей карфагенской аристократии и конфисковал все их имущество, а также деньги, принадлежавшие городу и храмам. Затем он приступил к аналогичным процедурам в других городах. «Он убивал знатных, изгонял простых граждан и позволял своим солдатам жечь пашни и бесчинствовать в деревнях».[238]