полезного из нее не вытянул, хотя и показывал записку, которой его вооружила Эми Дункан. Мисс Пильт призналась, что восхищается Эми, хотя та и не задержалась на фабрике, но ее независимость и храбрость были достойны уважения, не говоря уже о великодушной поддержке, оказанной попавшей в беду работнице. Тем не менее мисс Пильт упорно отказывалась помочь следствию. Позиция ее была прочна и неколебима: закуток помощницы отделен от кабинета босса двумя стенками и коридором. Не имея привычки подслушивать чужие разговоры, она ровным счетом ничего не знает о частных делах Тингли, чего бы те ни касались – бизнеса или личной жизни. Заинтересовать мисс Пильт построением догадок насчет ситуации с Филом, приемным сыном убитого, Фоксу также не удалось. Не стала она ни обсуждать тему вражды, которую кто-то мог объявить Эми Дункан и которая объяснила бы желание убийцы заполучить отпечатки пальцев девушки на ручке, ни делиться соображениями о вероятной связи между убийством и историей с хинином. Как бы то ни было, мисс Пильт все же представила четыре достойные занесения в блокнот детали:

1. Здание фабрики она покинула, как всегда, в пять часов с минутами, после чего отправилась домой в Бронкс, где и провела остаток вечера.

2. Краснота в ее лице действительно вызвана слезами. Трагическая смерть Артура Тингли шокировала и опечалила ее, но слезы были вызваны тем фактом, что мистер Фрай и мисс Йейтс не питают к ней приязни, а она отвечает обоим взаимностью и вскоре, весьма вероятно, окажется без работы. В ее-то возрасте!

3. Единственными посетителями во вторник, помимо обычного потока коммивояжеров, были некий мистер Браун, высокий, хорошо одетый мужчина лет шестидесяти, которого мисс Пильт никогда не видела раньше и который явился утром вскоре после десяти и провел в кабинете Тингли едва ли не час, и мистер Фокс, появившийся около одиннадцати. Высокий, хорошо одетый мужчина, вне всякого сомнения, был тем самым типом, покинувшим приемную на глазах у Фокса.

4. Вернувшись с ланча, Тингли попросил мисс Пильт предупредить отдел продаж, что он надеется повидать Фила, когда тот явится с заказами и отчетами о дневной работе; уходя, она своими глазами видела, как Фил входит в отцовский кабинет сразу после пяти часов. Визит этот она посчитала необычным, но ни в коей мере не экстраординарным.

Воспользовавшись телефоном мисс Пильт, Фокс позвонил в больницу в Ист-Энде и услышал такое, что, судя по выражению лица, заставило его удивиться и расстроиться. После чего он откланялся, оставив мисс Пильт перед пустой пишущей машинкой на пустом столе. По пути к выходу он попытал счастья со стариком-вахтером за окошком в приемной, но вскоре понял, что если в этой жиле и можно найти ценную руду, то без динамита не обойтись.

Двигаясь на восток до Пятой авеню, а затем в сторону от центра, Фокс нашел на Сорок первой улице место, куда с трудом втиснул машину, а затем направился в знакомый гриль-бар, где расправился с тремя сэндвичами с ветчиной и латуком и выпил три чашки кофе. Неторопливо выкурил сигарету, стоя на тротуаре и посматривая на прохожих. Затем завернул за угол, вошел в «скромное» офисное здание, которое всего на шестьдесят футов было выше Великой пирамиды, и поднялся на лифте на тридцатый этаж. Здесь Фокс вошел в дверь с табличкой «Нат Коллинз, адвокат» и пожелал доброго дня женщине с острыми чертами лица и бдительным взглядом, обратившись к ней «мисс Лараби». Она сказала, что Фокса ожидают, и он миновал еще две двери, чтобы попасть в просторную угловую комнату с двумя большими окнами. Оценка этого помещения всецело зависела от того, с какой точки зрения его рассматривать. Если, скажем, ограничиться созерцанием пяти работ Ван Гога, причем все они великолепны, а одна еще и знаменита, можно вообразить себя посетителем маленькой частной галереи; если присмотреться к коврам и мебели, то неизбежно напрашивался вывод, что вы находитесь в откровенно роскошном деловом офисе. Если же сосредоточить взгляд на крупном, пышущем здоровьем мужчине, сидевшем в кресле за огромным, украшенным резьбой письменным столом, то все равно не догадаетесь, что находитесь в рабочем кабинете одного из трех самых успешных адвокатов по уголовным делам во всем Нью-Йорке.

Фокс, впрочем, обратил взгляд не на эти примечательные детали, а на сидящую у стола молодую женщину. Неодобрительно хмурясь на нее, он с ходу потребовал объяснений:

– Что за новости? Почему вы выписались из больницы?

По всей видимости, Эми Дункан не только покинула больницу, но еще и успела побывать на Гроув-стрит. Синее платье, которое ей не нравилось, она сменила на твидовый костюм; ансамбль дополняли сумочка из той же материи и маленькая фетровая шляпка, посаженная чуть набок. Несмотря на припухлости под глазами, выглядела она достаточно свежей. Подняв голову, Эми собиралась ответить Фоксу, но ее опередил адвокат:

– У нее острый приступ независимости. Она не хочет, чтобы я зарабатывал себе на жизнь. Она считает, раз человек невиновен, значит вооружен и ему ни к чему опека и защита. Она свято верит, что добродетель защитит ее, как панцирь черепаху. Короче, я уволен.

Фокс бросил пальто и шляпу на стул, скрестил на груди руки и с осуждением уставился на Эми:

– В чем дело?

– Ну… да ни в чем, – встретила его взгляд Эми. – Просто у меня наконец прояснилось в голове, и я не вижу, с чего бы вам… то есть зачем беспокоить мистера Коллинза… Мне в жизни с ним не рассчитаться, и я даже не…

– Это я его нанял.

– Знаю, но как мне… Я никак не могу принять…

– Вот оно что, – мрачным тоном протянул Фокс. – Не пойму, то ли вы напуганы, что мы с Коллинзом сможем докопаться до истины, то ли вам так нравится строить из себя нищенку…

– Ни то ни другое! – с жаром отвергла его догадки Эми. – Я не напугана и никого из себя не строю!

– Вот как? Предположим, вы не из пугливых. Тогда получается вот что: вы бросаетесь под мою машину, а потом разрешаете мне отвезти вас домой. Вы просите бесплатного совета у собрата-детектива. Вы позволяете заглянуть вам в глаза под разным углом и при различном освещении, понимая, какой эффект это произведет на наблюдательного и проницательного человека. Столкнувшись с новой, требующей незамедлительных действий ситуацией, вы взываете ко мне и заставляете прокатиться шестьдесят миль под дождем. Вы разрешаете мне впутаться в это дело и заинтересоваться им до такой степени, что я заявляю инспектору Деймону, что буду заниматься расследованием в пику ему. А теперь вдруг начинаете причитать о