нашего старинного друга Джона Генри Анонима… Как обычно, он забыл поставить свою подпись. Простой конверт, дешевая бумага, текст отпечатан на машинке кем-то, кто разбирается в орфографии и пунктуации. Почтовое отделение F, на штемпеле сегодняшняя дата и время – три часа дня. Я прочту это вслух: «Вечером во вторник, через двадцать минут после появления Эми Дункан на фабрике Тингли, то есть примерно в семь тридцать, поскольку она появилась там в семь часов десять минут, к фабричному крыльцу подъехал черный или темно-синий лимузин. Было темно, шел дождь. Водитель вылез из машины и держал зонтик над другим мужчиной, пока тот шел к входу, а затем вернулся на свое место за рулем. Через пять минут пассажир лимузина вышел на улицу, пробежал по тротуару, сел в машину, и та сразу отъехала. Номерной знак ТД55. Спустя еще пять минут, в семь сорок, к крыльцу подошел человек, который сразу направился внутрь. На нем были плащ и шляпа с опущенными полями. К зданию он приблизился с восточной стороны. Внутри он провел немногим больше, чем первый мужчина: минут семь или восемь. Выйдя, постоял в нерешительности, а затем быстро зашагал на запад. В доказательство надежности этих сведений: вскоре после наступления восьми часов, когда мисс Дункан покидала здание фабрики, она споткнулась на второй ступеньке крыльца и едва не упала, после чего полминуты простояла, держась за перила, прежде чем спуститься. Время с интервалами указаны приблизительно, но в целом они достаточно точны». – Дочитав, Коллинз повернулся к Эми. – Конечно, все так и было. Вы споткнулись на ступенях и постояли там, держась за перила. Иначе наш Джон Генри не стал бы расцвечивать свой рассказ такими подробностями.

Насупившись, Фокс потянулся к нему через стол:

– Могу я взглянуть на письмо?

– Даже не знаю… – стараясь сосредоточиться, протянула Эми. – Я пребывала в таком смятении, что ни в чем не могу быть уверена. Хотя, вообще-то… – Дернувшись, она выпрямилась. – Там был кто-то наблюдавший за всем! Дол Боннер отправила агента следить за мной!

Складывая бумажный лист, Фокс хмыкнул.

– Или совершавший обход коп мельком увидел ваши глаза, когда вы входили в здание, – сухо дополнил он. – Могу я одолжить это ненадолго?

Коллинз кивнул, потом потянулся к телефону, назвал номер и заговорил, выждав надлежащую паузу:

– Билл? Это Нат. Люблю и целую. Не сделаешь мне небольшое одолжение? Да, со скоростью света. Насчет беспечного вождения. У вас это зовется «транспортным средством». Нью-йоркские номера. ТД пять-пять – чей это автомобиль? Звони мне в офис. Премного обязан. – Он откинулся на спинку кресла и уставился на Фокса. – Ну и какие сделаем выводы? Не верю, что это выдумка какого-то психа, только не с отступлением про то, как мисс Дункан споткнулась на крыльце. Что скажешь?

– Точно не псих, – согласился Фокс. – Придется немного потрудиться, и начать нужно, разумеется, с владельца номерных знаков. Сомнений нет, автор письма был там, когда мисс Дункан выходила из здания фабрики, – скорее всего, в туннеле для транспорта, иначе она бы его заметила. Он стоял достаточно близко ко входу, чтобы увидеть опущенные поля шляпы и прочесть номер лимузина, если только не врет. Далее, в написанном я чувствую уверенную руку профессионала… Я бы сказал, кто-то из газетчиков. Ты это заметил?

– Что именно?

– В письме не разу не упомянут сам автор. Ни единого «я» во всем тексте. А ведь любой, кто не имеет нужной квалификации, вставил бы с полдюжины «я», даже не задумываясь. Он описывает события, которые видел собственными глазами, свой личный опыт. Рассказ от первого лица без упоминания о рассказчике требует подготовки и обретенной с годами выдержки. «Я не видел подробностей, потому что было темно и шел дождь» – вот самый естественный способ выразить свою мысль. То же и в других эпизодах. Прием достаточно простой, но если вы не знаете о его существовании, то у вас ничего не получится.

– Вы правы, – закивала Эми. – Одна из оперативниц в «Боннер и Раффрей» больше года писала для «Геральд трибьюн».

– Да неужели? – с сарказмом фыркнул Фокс. – На данный момент, мисс Дункан, вам стоило бы забыть о своей профессии детектива. В деле замешаны ваши чувства, имеющие свойство влиять на процесс построения выводов. Вы никогда не сможете простить Дол Боннер за то, что она пригубила коктейль в обществе…

– Ничего подобного! – взвилась Эми. – Только потому, что я разрешила вам себя поцеловать…

– Разрешила, значит? Ха!

– Помолчите! – распорядился Нат Коллинз.

Звонил телефон, и адвокат уже взял трубку. После короткого разговора, состоявшего в основном из вздохов и фырканья, адвокат повесил трубку и скорчил гримасу Фоксу:

– Автор нашей анонимки действительно большой профессионал. Сочинитель беллетристики. Автомобильного номера ТД пять-пять не существует в природе. Все зарегистрированные номера с ТД имеют трехзначное число.

Глава 8

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. С дельным комментарием никто не торопился.

Наконец Коллинз обратился к Эми:

– Нам нужно знать точно, споткнулись вы на той ступеньке или нет.

– Скорее всего, споткнулась, – усмехнулся Фокс, постучав себя по нагрудному карману, куда сложил анонимку. – Займусь этим вплотную, когда будет время. А что там с Филипом Тингли? Ты сам его пригласил или он вызвался добровольно?

– Я посылал за ним. Расспросил мисс Дункан о возможной причине, по которой дядя мог звонить ей с просьбой о встрече. Таких причин не оказалось. Ей невдомек, как эта просьба может быть связана с хинином в банках. Ее лучшая догадка навскидку – встреча могла иметь отношение к Филу, ее двоюродному брату. Тингли частенько ссорился со своим приемным сыном, и мисс Дункан всякий раз принимала сторону Фила. Ей кажется, что у Тингли могло сложиться безосновательное впечатление, будто она обладает каким-то влиянием на кузена. Однажды Артур Тингли уже снизошел до того, чтобы просить ее воспользоваться своим влиянием и сделать из этого оболтуса достойного человека. Услышав об этом, я связался с Филом и попросил заглянуть ко мне на досуге.

– Что ж, давайте посмотрим на него. Разрешишь мне начать разговор? Прощупать почву, так сказать?

– Ни в чем себе не отказывай.

Коллинз позвонил мисс Лараби, и через минуту в его кабинет вошел Филип Тингли. Высокий, нескладный и тощий, молодой человек был одет так, словно его выдернули из очереди за бесплатным супом. Всякий, кто увидел бы Фила впервые, мог списать его впалые щеки и опущенные уголки губ на шок и напряжение недавней утраты. Фил сдержанно приветствовал Эми, обвел Коллинза и Фокса пронзительным взглядом глубоко посаженных глаз и после короткого представления позволил обоим пожать свои вялые, костлявые