И хоть я видела, что происходит с другими, не была готова, когда очередной сияющий комок устремился ко мне, и мир потонул в лиловой вспышке. А придя в себя, вдруг почувствовала, что в себя пришла не только я. Кто-то ещё в меня пришёл. И вообще я больше не я, вернее, больше, чем я. Прекрасно помнила своё имя и последние семнадцать лет жизни, только наряду с ними помнила и чужие двадцать пять – женщины по имени Роуз Финварра. И разделяла с ней не только память, но и гнев, горечь, ярость – против того, кто озирался в центре круга под мрачными взглядами людей, открывших ворота его отряду шесть столетий назад.

Осознав, что произошло, Варлог принял прежний высокомерно-ленивый вид, словно не он, а кто-то другой стоял сейчас в плотном окружении врагов.

– Вот, значится, какое Кольцо подсобило наложить чары в прошлый раз. – Он небрежно кивнул на сияющий контур на паркете, сквозь который пробивались одуванчики. – Травы и заклинание?

– Травы и заклинание, – подтвердила Имельда двойным голосом – своим и Регининым. – Да по частице жертвы с каждого из нас. Во имя блага общего.

И слова эти всколыхнули что-то внутри, потянув ниточку чужой памяти…

Глаза миледи подымает на скрип двери и мне спешит навстречу.

– Принесла?

Склонившись перед ней и лордом, бутыль с корзиной отдаю.

– Здесь то, что ваша милость указали: для смеси травы да по капле добровольной жертвы.

А в памяти встают все те, кого хотим с ней защитить, и те, кого всю жизнь мы знаем: не колеблясь, вверяет каждый длань мне, не морщась, смотрит, как надрез вскрывает палец, и капля приземляется в сосуд, с десятками других внутри мешаясь.

Бутыль, корзину леди отставляет и за руки меня в волнении берёт.

– Ах Роуз, не счесть тех добрых дел, что нам ты сотворила! Позволь и мне в знак нашей славной дружбы за благо благом отплатить.

Глаза её чисты и будто смотрят в душу, а пальцы источают свет. И свет тот проникает в кожу, в кости и достигает средоточия существа, где получает отклик, меня до края наполняя ощущением силы, способность обращая в дар.

– Теперь ступай, – и отпускает руки, но свет внутри от днесь навеки мой. – Готовься, скоро всё начнётся.

Иду я к выходу, но мешкаю в дверях.

– И вы, миледи, не забудьте: по капле жертвы с каждого, – киваю на бутыль.

Взгляд, полный грусти, устремился к мужу.

– Иное спрошено с меня, – короткий вздох. – Во имя блага общего.

А позже во дворе со всеми враждебное встречаю шествие. Оружие их пахнет смертью, а командир пьян от победы, забывши напрочь осторожность. Становится насупротив крыльца и в нетерпении ждёт. Спускается навстречу лорд: походка нетверда, лицо осунулось, а руки сжаты в кулаки, и что-то сыплется промеж сведённых пальцев…

Вот шаг, вослед другой, и тает предвкушение врага, сменяясь замешательством – ещё не понял, но уже почуял.

– К оружию! Измена!

Взметаются ладони, в лицо ему швыряя порошок. Крик пресекается, а тело валится оземь. И ворон мечется над ним, вопят солдаты, к выходу спеша, но настигает колдовское пение, слепившее в Кольцо сей порошок и в небе разместившее над замком. И всяк из неприятелей, кто в круге том случился, околевает насмерть.

Последним затихает ворон.

Остался двор, заполненный телами, а в центре видим мы двоих – врага и павшего героя. И рушится с небес Кольцо, вновь обращаясь в смесь и стягиваясь в горку.

Спешит миледи к мужу, склоняется над ним, и слёзы орошают щёки.

– Я не могу, ошиблась, Роуз! Грядущее солгало, посулив его живым вернуть!

Их обступают жители, чьё горе столь же безутешно – милорда все любили.

– А что с телами, госпожа?

– С телами? – Невидяще вдова обозревает двор. – На перекрёстке закопать. И называть отныне «Мирным» – залогом будущности без кровопролитий. А командира их – отдельно, и знак установить поверх, чтоб зло за мили обходили.

Уста ещё шевелятся, но слов не разобрать, и память расползается, как полотно на нитки, чтобы собраться воедино вновь уже с иной черёдностью волокон и изобилием дыр. И больше нет тех дней, когда осада длилась… лишь отзвук смутный, и на ум идёт подсказка об отряде и герое, что всех нас спас… И даже имя выплыло наружу – его и друга-смельчака, пускай второй лишь только ворон…

Ещё был день, встряхнувший всю округу, когда нечаянно узрели метку, а под ней нашли захоронение. Сомнений нет – как раз того героя. И пышных почестей ему воздав, поближе к крепости переместили…

Окунуться в чужую память и вернуться в свою – это далеко не то же самое, что переключиться между двумя симками. Ещё с минуту в ушах стоял звон, а мысли судорожно пытались собраться в нечто продуктивнее кучи.

Так вот как получилось, что Варлог знал про Кольцо и Мирный Перекрёсток, но при этом понятия не имел, что первое означает и где находится второй: он сразу подпал под действие чар, не успев толком сообразить, что произошло, когда Ксавьер кинул в него колдовскую смесь. Только принц не погиб, как его воины, обычные люди, а впал в нечто вроде магической комы. Должно быть, поначалу ещё какое-то время оставался частично в сознании и слышал, что творится вокруг, но не мог пошевелиться, а потом погрузился в окончательное оцепенение – часы или недели спустя… Это объясняет и странную позу, в которой я его обнаружила: он изо всех сил противился заклинанию. Наверняка прокол с принцем вышел из-за крови предков – ускоренная регенерация вкупе с печёночным наследием колдуна самортизировали действие проклятия.

Вот только что случилось после? Почему память Роуз да и, судя по всему, остальных жителей превратилась в разбитую мозаику с недостающими фрагментами и события перевернулись с ног на голову?

Но поиск ответов пришлось оставить до лучших времён, поскольку нынешний Варлог, вполне реальный и жаждущий мести за своё многовековое заточение, сдаваться явно не собирался.

– Чаешь завлечь в ту же западню, ведьма?

– Не чаю, – последовал ответ. – Уже завлекла.

Принц не стал распыляться на болтавню, а сразу перешёл к действиям. Только что он находился на порядочном расстоянии от «Римельды» и вот уже очутился возле неё, зажав ведьме рот.

– Произнеси-ка теперь своё заклинание, – прошипел он с нескрываемым торжеством. – В прошлый раз ты и твоё умертвие, – кивок в сторону Каса, – застигли меня врасплох, но дважды я одних и тех же ошибок не совершаю.

Ксавьер взволнованно подался вперёд, но ведьма знаком остановила его.

– Благодарствую, что облегчила мне задачу и сама привела их на смерть, – продолжил Варлог. – И раз уж мы отыгрываем всё сызнова, надобно восстановить и неравенство сил.