— Хорошо. Лучший способ начинать нападение на тролля —это угостить его несколькими стрелами, чтобы лишить его проворности, а уж потомподходить ближе, чтобы закончить дело.

— А у него есть какое-нибудь оружие?

— Разве что дубина. Тролли не в дружбе со сталью.

— А как ты выучил их язык?

— У нас в главном Замке Ордена, в Хейде, был ручнойтролль. Мы нашли его совсем детенышем, но они рождаются, умея разговаривать насвоем языке. Сначала он был маленьким ласковым мошенником, но потом, когдаподрос, то показал и свои плохие стороны. Вот от него я и научился их наречию.

— А что за плохие стороны?

— Это не его вина, Спархок, он же повзрослел, а где намбыло взять ему троллиху? Да и аппетит его стал слишком обременителен — паракоров в неделю, каково?

— И что же с ним в конце концов случилось? Как-то одиниз наших братьев кормил его и он на него напал. Так что пришлось убить его. Мыеле справились с ним впятером, да и то, он здорово потрепал нас.

— Улэф, — подозрительно проговорил Спархок, —ты морочишь мне голову.

— Что ты, Спархок. Тролли — это не так уж страшно, темболее, когда рядом с тобой много вооруженных людей. А пара стрел в живот делаютих гораздо более осторожными. Вот огры — другое дело, у них недостаточномозгов, чтобы быть осторожными, — Улэф почесал щеку. — А вот однаждыу одной огрской самки проснулась неудержимая страсть к одному брату в Хейде.Она была даже не очень уродлива, для огра, конечно. Она тщательно следила,чтобы мех у нее был чистым и рога блестели, и даже полировала клыки. Ты знаешь,они для этого разжевывают гранит и жуют крошку. Так вот, о чем это я? Ах, да,значит эта огриня влюбилась в одного рыцаря в Хейде. Обычно она пряталась вокрестных лесах и пела для него — это были самые ужасные звуки, которые якогда-либо слышал. За сто шагов от нее от ее голоска осыпались иголки с сосен.Рыцарь больше не смог выносить этого и постригся в монахи. А огриня после этогостала чахнуть.

— Улэф, ты дурачишь меня!

— Да почему дурачу, Спархок? — запротестовал Улэф.

— Ладно. Значит лучший способ справиться с Гверигом,это остаться в засаде и положиться на стрелы?

— Для начала. Однако лучнику надо быть поближе — утроллей толстая шкура и густой мех, а в темноте стрелять, сам понимаешь,непросто.

— Флют обещала, что сделает достаточно света для нас.

— Странная она чрезвычайно, даже для стирика.

— Да, мой друг.

— Как ты думаешь, сколько ей лет?

— Понятия не имею. Сефрения даже и не намекнула мне. Ночто она много старше, чем выглядит, и мудрее, чем мы можем представить я знаюточно.

— Да. Что ж, теперь нам хотя бы Ищейка не будетдокучать.

— Верно.

— Спархок! — окликнула малышка. — Иди сюда.

— С того момента, как она заговорила, жизнь стала многосложнее, — под нос себе пробормотал Спархок, оборачиваясь, чтобы ответить.

— Гвериг делает что-то, чего я не могу понять, —сказала Флют, когда он подошел.

— Что именно?

— Он движется по озеру.

— Он должно быть нашел лодку. Улэф говорит, что троллине могу сами плавать. А куда он направляется?

Девочка закрыла глаза и замерла.

— Примерно на северо-запад. Он хочет обойти город Вэнни сойти на берег в стороне от него. Нам надо проехать немного на юг, чтобы мымогли перехватить его.

— Я скажу остальным, — сказал Спархок. — Абыстро он плывет?

— Сейчас очень медленно. Он, наверно, не умеетобращаться с лодками.

— Тогда у нас есть время, чтобы добраться до берегараньше, чем он.

Они быстро собрались и поехали по дороге, идущей на юг вдользападного барьера озера, в Эларис. Над Пелозией уже спускались сумерки.

— А ты не сможешь предугадать хотя бы примерно, где онвыберется на берег? — спросил Спархок, едущую на руках у Сефрении, Флют.

— Могу показать кусок берега длинной в милю, —ответила та. — Ведь там течения и ветры, сам понимаешь. Смогу сказатьточнее, когда он подплывет поближе.

— Он все еще двигается медленно?

— Даже еще медленнее. Видимо он плохо справляется свеслами, если они у него, конечно, есть.

— А как скоро он должен выйти на берег, не знаешь?

— Ну, не раньше завтрашнего рассвета. Он, кажется,ловит рыбу, ему же нужно есть.

— Руками?

— А у троллей очень быстрые и ловкие руки. Но наповерхности озера он себя чувствует неуверенно, иногда он даже не уверен, вкакую сторону плывет. У троллей вообще не слишком хорошо с чувствомнаправления. Когда они на земле, то могут чувствовать север, а на воде нет.

— Тогда мы заполучим его.

— Не празднуй победу, пока не выиграл битву, Спархок, —колко усмехнулась Флют.

— Вечно ты хочешь сказать что-нибудь поперек, Флют. Тызнаешь это?

— Но ты же все равно любишь меня? — сказаладевочка разоружающе искренно.

— Ну что ты будешь с ней делать? — сказал СпархокСефрении. — Она просто невозможна.

— Отвечай на ее вопросы, Спархок, — посоветоваланаставница. — Это гораздо важнее, чем ты думаешь.

— Временами, конечно, мне хочется отшлепатьтебя, — сказал Спархок малышке, — но все же я очень люблю тебя,помоги мне Боже.

— Вот и все, что мне было важно услышать, —вздохнула Флют, и закутавшись в плащ Сефрении устроилась спать.

Они следили за большим участком берега, разъезжая вдоль негои вглядываясь в ночную темноту. В течении ночи Флют постепенно сужала участоких патрулирования, сводя их все ближе друг к другу.

— Как это у тебя получается? — спросил ее Келтэн.

— Он поймет? — в свою очередь спросила СефрениюФлют.

— Келтэн? Может и нет, но попробуй объяснить ему, еслихочешь, — улыбнулась Сефрения.

— Понимаешь, Келтэн, это по разному чувствуется, когдаБеллиом движется на тебя, от тебя, прямо или по диагонали.

— Аааа, понятно, — протянул Келтэн.