– Опять буду ночью плакать, – пригрозила она.

– Я уже понял, что мало вас нагружаю, – пробормотал Тротт едко, откусывая кусок мяса. – К чему вы клоните, Алина?

– Покажите мне крылья, – застенчиво попросила она, с жадностью рассматривая эти самые крылья. – Вы обещали, помните? Я не могу никак понять, как они сзади крепятся, а пощупать свои у меня рук не хватает. Скоро умру от любопытства. Или руки себе вывихну, пытаясь понять строение мышечной основы.

Он некоторое время молча жевал, глядя в костер. Потом покачал головой и посмотрел на нее почти с обреченностью.

– Богуславская, – сказал Тротт, – теперь я понимаю, как вы сдали магмодели. Против вашей настырности у меня никогда не было ни единого шанса.

– Вы опять меня хвалите, профессор, – наставительно произнесла Алина, отчего-то широко улыбаясь. – Смотрите, это войдет у вас в привычку.

– Хвалю? – буркнул Тротт, поднимаясь. – Ну, пусть хвалю. Подойдите.

Пятая Рудлог деловито сбросила куртку, поспешно встала – вдруг передумает? – почти бегом приблизилась к спутнику. Тот отхлебнул воды из фляги, подвесил ее на ремень, встал боком.

– Смотрите сюда. Вот здесь, – он взял Алинкину руку, коснулся своей прохладной груди, пошевелил ближайшим крылом – и под пальцами задвигалась пластина мышц. – Здесь второй слой, чувствуете? У человека большая грудная мышца одна, идет к плечу. У нас, – он проскользил ее пальцами вверх и за спину, – их две. Вторая спускается по спине к верхнему отделу крыла.

Алина еще раз вдавила пальцы ему в грудь, покивала. Коснулась себя.

– Второе отличие – это связка с широчайшей мышцей, – инляндец поднял руку, показал пальцами на плоский вал, собравшийся над ребрами. – Такого у людей вы не увидите. Она подходит к крылу с внешней стороны. Попробуйте.

Принцесса положила одну ладонь ему под крыло над лопаткой, вторую – под руку. Крыло пошло по кругу, под руками с усилием двигались, сокращались мышцы.

– Третье – усиленные мышцы живота. Нужны, чтобы компенсировать вес крыльев.

Алинкины пальцы сами легли на живот, прощупали.

– Ну, у вас они и так плотные, а я никогда не трогала… тут я не пойму, – пробормотала она, разглядывая мерцающий в отблесках от угольков сухощавый торс. Даже склонилась ближе, пальцем потыкала.

Тротт глухо хмыкнул, снял ее ладонь с живота, повернулся спиной.

– Вдоль позвоночника и по ребрам еще идут дополнительные мышцы. Посмотрите, пощупайте крыло. Это та же конечность, то есть строение идентично птичьему.

Алина послушно трогала спину, прощупывала жилы вдоль позвоночника, немного краснея. Все-таки не настолько она наивна, но любопытство сильнее. Да и чего стесняться? Это ведь Тротт! Зато уж точно тоска прошла.

– Такое легкое и короткое, – сказала она, изучив крылья на удивление терпеливого инляндца вдоль и поперек, – удивительно. Разве мы можем с их помощью летать?

– Не можем, – Тротт покосился на нее через плечо. – Но летаем. Вы успокоили свое любопытство, Богуславская?

– Да, – Алина отступила и вдруг сладко, долго зевнула. – Спасибо, профессор. А вы можете взлететь сейчас?

– Завтра, Богуславская, завтра, – с усмешкой проговорил он. – Мои еще не отросли достаточно, но на пару секунд подняться в воздух я смогу. И правда пора тренировать.

– А что с вашими крыльями случилось? – не удержавшись, поинтересовалась принцесса.

– Это слишком страшная сказка для такой маленькой девочки, как вы, – буркнул Тротт.

– Я не маленькая! – упрямо и тихо возразила Алина, глядя ему в глаза. Профессор отвел взгляд и опять усмехнулся:

– Ложитесь спать. Завтра пойдем еще быстрее. Раз уж у вас остаются силы к вечеру.

Принцесса не обиделась – она тихо заползла в подготовленное убежище, укуталась курткой и там лежала в дремоте, слушая, как ходит кругом профессор, закрывая костер, пряча остатки мяса от ночных зверей, как моет у ручья руки – и наконец ложится рядом спать.

– …Мерзкий-Тротт, – прошептала она себе под нос и чуть не рассмеялась.

– Вы когда-нибудь заснете, Богуславская? – раздался совсем не сонный ледяной голос профессора.

– Извините, лорд Тротт. – Алина старательно зажмурилась – и через пару секунд уже крепко спала.

Максимилиан Тротт

Принцесса с утра ухитрилась несколько часов вытерпеть и не просить показать, как он летает. Вероятно, этому способствовал испуг от прогудевших над головами двух раньяров, один из которых чуть позже вернулся, сделал круг над папоротниками и направился куда-то к морю. Тротт как раз проверял снаряжение, когда услышал знакомый низкий звук – и метнулся к Богуславской, лениво шлепающей от ручья. Но та за последние дни научилась опознавать гулкое жужжание стрекоз, рефлекторно выискивать ближайшее убежище и нырять туда. Вот и сейчас она скрючилась под плоской корягой, покрытой наплывами мха, и хлопала оттуда расширенными от страха глазами, прислушиваясь к кружащему инсектоиду.

Раньяры

– Они что, нас заметили? – прошептала Алина, когда гул затих, а Макс отошел от папоротника, в который вжимался, и приблизился к ней. Вылезла из-под коряги, отряхнула коленки от грязи.

Тротт посмотрел туда, куда полетел раньяр, и покачал головой.

– Если бы заметили, мы бы уже об этом знали. Там крохотная рыбацкая деревушка, Алина, поэтому я специально повел вас по дуге от моря, чтобы не наткнуться случайно на местного жителя. Такие поселения, на пять-десять семей, разбросаны по всему берегу. Я думал зайти в одно из них, найти вам одежду и обувь и разжиться припасами, но местные слишком боятся тха-норов и наемников и обязательно расскажут им о чужаке.

– Я потерплю, – быстро сказала принцесса. – Потерплю, профессор.

– Придется, – Макс еще раз осмотрел полянку – не осталось ли следов – и двинулся вперед, чувствуя, как приятно ноют мышцы.

Он каждое утро просыпался раньше спутницы, умывался и упорно повторял уроки Четери, вызывая призрачные Дезеиды, которые с каждым разом становились всё плотнее. Повторял потому, что нужно было вырабатывать навык и в теле Охтора, и потому, что здесь левая рука была так же слаба, как наверху. Минимум час, а то и два, пока стальное небо не наливалось солнечным светом. В завершение – отжимания и на обеих руках, и на левой, а затем приходила пора ополаскивать разгоряченное тело и будить сладко спящую принцессу.

Спала она так крепко, будто дома в перинах находилась, а не на покрытой влажным мхом земле. И куртка его незаметно как-то перекочевала к ней в качестве одеяла – и теперь днем он чувствовал знакомый тонкий запах на своей одежде. Хотя что там почуешь на продубленной за несколько лет от пота, соленой воды и местного климата коже?