Она зажмурилась, замотала головой, гоня прочь неправедные мысли. Она должна была добраться до Армелона и уберечь Эдрика от гибели! А значит, она справится!

Джемма резко взмахнула крыльями, набирая высоту.

Странное дело: чем выше она поднималась, тем легче становилось лететь. Проклятый камень отпускал неохотно, но Джемма оказалась сильнее его страшного заклятия и вырвалась на волю. Когда она достигла заснеженных вершин, наконец ощутила былую легкость и даже какой-то глубоко запрятанный восторг от полета. Она никогда не боялась лишиться драконьих крыльев, уверенная, что Эдрик даст ей новые, а сейчас впервые за долгое время прочувствовала, каким удивительным даром наделили боги их племя. Свободное бескрайнее небо радовало ощущением редкой эйфории, и Джемма позволила себе насладиться им перед самым тяжелым в жизни разговором. Ей нужны были эти светлые чувства, которые она слишком давно не испытывала.

Джемма летела под звездами, вдыхая свежий ночной воздух, слегка ежась от прохлады встречных облаков, вспоминая себя совсем юной девчонкой, когда единственной ее заботой было принести в дом еду, а все остальное время она была предоставлена самой себе. Веселилась, играла со стихией. И была счастлива.

А потом познакомилась с Эдриком — и узнала другое счастье. Неверное, тягучее, трудное — но такое яркое, что ничто другое не могло с ним сравниться, и такое необходимое, что без него даже летать не хотелось. Будет ли у нее еще когда-нибудь право на это счастье? Джемма не желала другого. Ей нужен был только Эдрик!

Верный, упрямый, недогадливый, неуверенный, любящий только ее одну! Несмотря ни на что!

Перламутровый дракон, свернувшись калачиком, лежал возле того самого камня, в тени которого его провинившиеся собратья получали заслуженное наказание. Джемма перебралась сюда из свободного гнезда после разговора с Арве, поняв, что это единственное место, которого такая, как она, достойна.

Нет, Арве не обвинял и не унижал, даже пытался объяснить, что не держит на Джемму зла, но в конце не выдержал ее упрямства и от души приложил:

— Пока будешь гут отсиживаться, твоего изобретателя хлопнут на поле боя! И вот тогда уже точно станет слишком поздно!

— Эдрик хочет участвовать в битве с кочевниками? — всполошилась она. — Но у него же нога сломана!

— Когда его это останавливало? — фыркнул Арве, и Джемме стало страшно. Она ведь была уверена, что перелом вынудит Эдрика переждать эту авантюру в Армелоне, и радовалась этому, даже если со стороны такое отношение могло показаться подлостью, и даже немного оправдывала себя этим, находя в худе кроху добра. Пусть Эдрик пострадал из-за нее, но, если это сохранит ему жизнь, то у Джеммы появится хоть какой-то повод себя простить.

Но Эдрик не дал ей такого шанса.

Как же он?.. На одной ноге?.. Арве прав, он даже увернуться в случае опасности не сможет! Погибнет почем зря, и в этом тоже будет вина Джеммы. И ведь не откажется, в этом Джемма была уверена. Слишком хорошо знала своего друга: если Эдрик что-то решил, его даже Божественная Триада не переубедит.

Зачем же он?.. Разве сложно обучить кого-нибудь управляться с его машинами? Разве Эдрик не понимает, как рискует, заведомо ставя себя под удар? Разве некому сделать так, чтобы он не смог отправиться с армией? Градоначальник бы запретил, или Дарре напоил чем-нибудь Эдрика, чтобы он на неделю и думать о сражениях забыл! Неужели они не понимали, что он не выберется живым? Ах, если бы Джемма была рядом!.. Костьми бы легла, а удержала его в Армелоне! Поставила бы такое условие, которое лишило бы Эдрика выбора! Она могла, у нее была над ним такая власть!

Но только раньше. Не теперь. Теперь Джемма показала себя вздорной малоприятной девицей, которой нельзя доверять, потому что она может предать в любой момент в угоду собственной спеси. Но и это было лишь половиной беды. Ведь ко всему прочему Джемма оказалась трусихой, сбежавшей от ответственности и не имеющей сил хоть что-то исправить.

А страшно было до дрожи. Как бы Эдрик ни любил, сколь бы ни был великодушен, а не мог не понимать, какую мерзость она совершила. И бросив его, и подставив Ану. И если первое он искренне ей простит, даже не подумав о том, что Джемма этого прощения не только не заслуживает, но и не желает, то об Ане будет помнить всегда. Слишком много она для него значила. Пусть не так много, как Джемма, но достаточно, чтобы разочароваться в своей избраннице. И Джемма слишком сильно боялась увидеть это разочарование в его глазах.

Она не знала, что ей делать. Прилетела сюда в надежде разобраться в себе и найти способ искупить грехи, но только прометалась две недели, то борясь с неотступающей бездной, то забываясь в счастливых воспоминаниях, то утопая в ужасе от сотворенных гадостей. И теряя день за днем, покуда времени совсем не осталось.

Джемма торопилась, почти сгорая от нетерпения увидеть на горизонте Армелон. Скорее, скорее, пусть самое неприятное, но сейчас, сразу! Тянуть дальше не было уже совсем никаких сил!

Она обернулась, не долетев до стен, чтобы не выдать свое возвращение и не столкнуться с новыми отсрочками. Любая случайная встреча была способна поколебать ее решимость, и так держащуюся на честном слове, а Джемма никак не могла этого позволить. Поэтому неслышно добралась до тайного лаза и, никем не замеченная, проникла в город. Немного отдышалась, уговаривая себя не паниковать и не бросать дело, ради которого вырвалась из лап самой смерти, потом сжала кулаки и припустила по пустынным ночным улицам к мастерской. Вряд ли, конечно, Эдрик сейчас мог быть там, но уж поутру он должен явиться: ни дня не случалось, чтобы он пропустил любимое занятие. Жаль, что Джемма избавилась от ключа, нуда ничего: там место нелюдное, покараулит на крыльце. Главное — не струсить в самый ответственный момент, потому что неумение ждать всегда было Джемминым слабым местом.

Именно эта нетерпеливость вкупе с вечным любопытством заставила ее дернуть дверь мастерской, хотя та после недавнего взлома должна была быть заперта намертво. Дверь же, однако, очень мягко и совершенно неслышно отворилась, и Джемма не смогла отказаться от такого приглашения. Затаив дыхание шагнула внутрь и тут же замерла, почуяв запах Эдрика.

Он здесь!

Вне всякого сомнения и возможности того, что запах мог сохраниться с момента его работы. Джемма с наслаждением вдыхала аромат хвойного леса и соленого моря: немного терпкий, оттеняемый влюбленностью Эдрика. Она давно уже уловила взаимосвязь испытываемых человеком чувств с его запахом, но почему-то упорно предпочитала не замечать самого явного проявления Эдриковой нежности, который невозможно было скрыть. Ну и дуреха!

Но если она по-прежнему чувствовала терпкость, значит, Эдрик и теперь не разлюбил?

Зная о ее подлости, пережив ее, смирившись с ней — и простив?

«Предать Джемму во второй раз я не смог…»

Эдрик…

Она на цыпочках пробралась из предбанника в главное помещение. Все военные машины стояли на месте и ждали своего часа, но Джемму они совершенно не интересовали. Она смотрела только на спящего на лавке Эдрика, и теплые переливы в ее груди при виде него сменялись леденящим душу ужасом и презрением к самой себе, когда она невольно скользила взглядом по его перемотанной ноге. Создатели, ее вина! Из ревности, из обиды причинила любимому столько боли! Хватит ли когда-нибудь сил снова заглянуть в его темные внимательные глаза? Ведь без них давно уже не мил белый свет. Неужели ничего больше не будет?