нескольких шагах от меня. – Это и правда ты или я сплю?

Я знаю, что он чувствует. Как долго я его искала! Поверила, что он погиб, но нашла живым. Он не знал, что я иду к нему и пройду сквозь годы, из прошлого, чтобы сегодня войти в эту дверь. Я касаюсь его рук. Кожа жесткая, бугристая, в шрамах от ожогов – это руки прохожего, который вбежал в горящее здание, пытаясь спасти тех, кто оказался заперт внутри.

Его пальцы сплетаются с моими, а глаза пристально вглядываются в лицо, изучая каждый миллиметр. Он держит меня крепко, как будто боится, что я исчезну в облачке дыма или вырвусь и убегу.

– Это и правда я. Мне так о многом нужно тебе рассказать, но сначала самое главное: я никогда от тебя не отказывалась, не хотела, чтобы ты уехал. Родители сказали, что ты решил начать все сначала и исчез. Что ты меня бросил. Все эти годы они мне лгали, твои письма и открытки я нашла только после их смерти. И с тех пор ищу тебя.

На его лице одно за другим сменяются чувства. Гнев. Печаль. Сожаление.

– Столько всего произошло, – наконец тихо говорит он.

– Я знаю. Не все, конечно. Я прочитала твое последнее письмо и поняла, что ты имел в виду. Я пошла по твоим следам, увидела то, что видел ты, встретила тех, кто изменил твою жизнь. Со мной отправились Белинда и Майкл, мой двоюродный брат, мы отыскали Аду и Джеральдину и других. Нашли бар «У Мадигана» и решили, что ты погиб.

– Нет, – отвечает он, и я глажу обгоревшие руки, по которым можно о многом догадаться. – Умер Джош, другой наш бармен. Я пытался… добраться до него, но не смог. Так же как к вам с Грейси.

Сколько невыразимой боли в его словах! Она мучает его, изводит все эти годы. Вина давит на него, и он живет с этой болью много лет, один.

– Я знаю, что ты пытался помочь, Джо, ты бы скорее умер, чем бросил нас. Мне столько нужно тебе рассказать…

Кивнув, он высвобождает свои руки из моих. Без его прикосновения мне сразу же становится холодно и одиноко. Я так долго не сжимала его рук и теперь не хочу выпускать их ни на минуту.

– Ты обо всем мне расскажешь, – говорит он. – И я тебе тоже обо всем расскажу. Мы проговорим до рассвета, а потом будем гулять в парке и снова разговаривать. Мы можем говорить ночи напролет, как раньше, когда мы смотрели на звезды или шептались, чтобы не разбудить Грейси. У нас на все будет время. А сейчас мне хочется одного…

Он отходит, и я смотрю, как двигаются его плечи, как широко он шагает, смотрю на завитки волос на его шее. Он здесь. Я здесь. Мы оба живы, и это начало, а не конец.

Достав из кармана пригоршню монет, он бросает их в музыкальный автомат в углу и нажимает на кнопки. Нажимает по памяти, не глядя.

Джо идет ко мне, и я слышу знакомые медленные хлопки в начале песни. Нашей песни. Той самой, что так долго звучала для каждого из нас.

Он снимает с моего плеча рюкзачок с Дорой-путешественницей и, улыбаясь, кладет его на стол. Нежно отводит прядь волос с моего лица, и я тянусь за его рукой. Джо обнимает меня, и я опускаю голову ему на грудь. На мягкую ткань футболки с именем нашей погибшей дочери.

Я умиротворенно обнимаю его, и мы начинаем танцевать. Мне хорошо и спокойно. Я дома.

Мне вспоминается поцелуй, которым мы обменялись в машине в тот вечер, прежде чем все изменилось. О нем я тоже запрещала себе вспоминать – тот поцелуй был таким страстным, удивительным, и я помню его так живо, будто чувствую губы Джо на своих губах. Сердце мое уносится ввысь, и я улыбаюсь.

– «Детка, я люблю тебя…», – подпевает Джо, и его теплое дыхание согревает меня, пока мы танцуем в пустом баре в городе, где исполнитель нашей песни родился и окончил свои дни.

Мы кружимся в танце, мы вместе, и время для нас остановилось – больше не кажется, что мы так долго шли по жизни врозь, каждый своей дорогой. Теперь мы вместе, а остальное неважно.

Мы танцуем, и мы вместе. Мы крепко держим друг друга в объятиях. К нам вернулась надежда. И любовь.

Мы снова живы.

Благодарности

Что ж, дорогой читатель, если вы дошли до конца «Может быть, однажды», то, вероятно, немного поплакали… Понимаю. Я тоже плакала. Любой автор в итоге читает свою книгу около семи тысяч раз на разных стадиях написания и редактирования – однако Джесс, Джо и милая Грейси всегда вызывали у меня сочувствие. Надеюсь, вам понравилось читать о них так же, как мне было приятно о них писать.

Для некоторых из вас это может быть первая из моих книг, с которой вы столкнулись, для других она может быть последней в длинной череде моих произведений. В любом случае спасибо вам за то, что взяли книгу в руки, купили, прочитали, оказали мне честь, позволив мне и моим историям войти в ваши богатые событиями и делами жизни.

Без вас у меня не было бы этой замечательной, сумасшедшей работы, как и возможности купить детям новые школьные туфли и шоколадную пасту «Нутелла».

«Может быть, однажды» – это в значительной степени результат командной работы. Возможно, это я едва не окосела за ноутбуком и стерла кончики пальцев чуть не до крови, но книга не может быть создана без помощи множества людей.

На профессиональном фронте я хотела бы поблагодарить Хейли Стид, Лиану-Луизу Смит и всех сотрудников агентства Madeleine Milburn Agency за их тяжелую, невидимую глазу работу.

Хочу поблагодарить всю команду Orion: Кэти Эспинер, Мору Уилдинг, Линси Сазерленд, Викторию Унджиан, Фрэнсис Дойл, Харриет Буртон, Аленну Хаджигеоргиу, Бриттани Сэнки, Викторию Лоус и Оливию Барбер. Я безмерно благодарна всем вам и с нетерпением жду, когда мы вместе двинемся дальше командой мечты.

Спасибо Шарлотте Леджер и Клэр Хей за то, что они такие прекрасные леди, которые умеют пить пиво и говорить о книгах – то есть профессионалы в двух моих любимых областях, а также моим сверхзвуковым подругам-писательницам Кэтрин Айзек, Джейн Линфут, Кармел Харрингтон и особенно моей душевной, но неродной сестре Милли Джонсон (которая заслуживает медали лишь за то, что выслушивает мои беспрестанные стоны). Вы все очень классные.

Спасибо другим