– А потом? Что было потом, кормилица? – вся подалась вперед Изабелла, растроганная удивительной сагой.

– Что же потом? Гамлет стал королем, кем и должен быть по праву. А мать его так и осталась вдовой.

– Еще, кормилица! Расскажи что-нибудь еще! – стала просить Изабелла, а вслед за ней Этьенетта. – За свою жизнь ты много чего видела и слышала. Никто, кроме тебя, ничего нам не расскажет, а на свете столько всего интересного. Мне говорили, есть история о Тристане и Изольде. Я бы и сама прочла, да только где ее взять? К тому же она, наверное, написана на латыни. А тебе она известна?

– Как же, знаю, – загадочно улыбнулась кормилица. – Повесть эта о любви и как раз для таких молоденьких ушей, как ваши. Только она чересчур длинная.

– А разве мы куда-нибудь торопимся? Король со своим вечным окружением отправился в город на равнину Шампо, где горожане хоронят покойников. Кладбище не огорожено, там устраивают базары и вообще черт знает что. Филипп приказал огородить это кладбище каменной стеной из уважения к мертвым. Сейчас они наблюдают, как идут работы.

– А придворные дамы? Для вашего величества вот-вот наступит музыкальный час.

– Государыня вольна в своих действиях и придет тогда, когда ей этого захочется, – защитила Изабеллу верная Этьенетта.

Королева поблагодарила статс-даму легким пожатием руки и милой улыбкой.

– А потом, – сказала она, – мы возьмем с собой денег и кое-какие безделушки и отправимся на прогулку. Кругом столько бедных людей, которые ждут помощи, и не надо об этом забывать. Священник нашей церкви не устает повторять: «Живые отличаются от мертвых не только тем, что смотрят на солнце и дышат, но и тем, что совершают что-нибудь доброе. Если они этого не делают, они ничем не лучше мертвых». Пойдешь с нами, кормилица? Но вначале расскажи нам историю, которую обещала.

– Хорошо, моя милая, – улыбнулась Меланда. – Тогда слушайте. Давно это было, во времена короля Артура. Жили себе мирно король с королевой в одном из замков, как вдруг напали на них ирландцы. Погиб король в том бою, а королева в тот же день родила сына, назвала его Тристаном и тут же умерла. Мальчика взял на воспитание оруженосец короля и вырастил из него настоящего воина.

А вскоре родной дядя Тристана, Марк, оказался в большой беде: подступило к стенам замка его все то же ирландское войско. Три дня и три ночи длилось сражение, но не победила ни одна из сторон. Наконец самый сильный рыцарь во вражеском войске, – а звали его Морольтом и был он братом ирландской королевы, – так вот, рыцарь этот пожелал биться с кем-нибудь один на один. Кто одержит верх, того войска и победа будет. Вызвался идти Тристан на эту битву, поскольку никто больше не отваживался: силен был этот Морольт и весьма искусен в бою. Но сразил его Тристан и с победой вернулся в замок, а в черепе того Морольта оставил он осколок своего меча…

– Как сир де Марейль победил в конном, а потом в пешем бою графа Суассонского, – вырвалось у Этьенетты.

– Это ты о Гарте? – уточнила юная королева. – Отчего?

– Так… вспомнила. – Нарумяненные щеки графини де Кастр заалели еще ярче.

Кормилица тем временем продолжала:

– При дворе Марка был в то время сенешаль, двоюродный брат Тристана, нехороший, надо сказать, человек. Однажды подумал он: «А что как дядя после смерти своей оставит королевство не мне, а Тристану?» И посоветовал он королю жениться.

И вот однажды увидел король Марк, как ласточка, которая вила себе гнездо, принесла в клюве золотой волос. Решил тогда он жениться на той, у которой такие волосы, ну точь-в-точь как у нашей Изабеллы. Тристан уговорил дядю отпустить его и уплыл в дальние страны искать золотоволосую невесту для короля…

Долго еще рассказывала кормилица историю несчастной любви двух юных сердец, и снова, как зачарованные, глядели на нее во все глаза ее слушательницы. А когда повесть подходила к концу, у всех троих в глазах стояли слезы, и каждая комкала в руках мокрый платочек. Заканчивалась же эта история так: «Раз ты умер, мой любимый, – плача, воскликнула Изольда, – то и мне незачем жить без тебя, ибо какой была наша любовь при жизни, такой она останется и в смерти».

Упала она на бездыханное тело Тристана, обняла его, поцеловала в уста, и сердце ее разорвалось, и душа отлетела от нее.

Так они умерли оба – Тристан и Изольда.

Узнав об этом, король Марк велел сделать два гроба и похоронить их в двух могилах, у часовни, по обе стороны абсиды. А ночью из могилы Тристана вырос прекрасный куст и, перекинувшись ветвями через часовню, вошел в могилу Изольды. Местные жители увидели это и срезали куст, но на другое утро он снова возродился, перекинулся через крышу и вновь углубился в могилу белокурой Изольды. Трижды обрезали куст, но все повторялось сначала. Сказали об этом королю Марку, и он повелел оставить куст.

Вот и вся история, милые мои, о двух влюбленных голубках, Тристане и Изольде, – закончила кормилица, а у самой по щекам давно уж текли слезы.

И никак не могли унять своих слез ни юная королева, ни ее статс-дама, ни камеристка. Долго еще сидели они, прижимая платки к глазам, пока не намокли эти платки так, что и места сухого не найти на них.

– Ах, – наконец проговорила Этьенетта, уже не обращая внимания на свои слова, – нам бы с Гартом такой напиток, который дала ирландская королева…

И вдруг осеклась. Боже, так выдать себя! Но слишком расстроенными были чувства ее, чтобы она могла контролировать свои поступки. Виной тому история любви.

Изабелла покосилась на нее, застыв с платком в руке. И снова Этьенетта, увидев этот взгляд, опустила глаза, спрятав их под платочком. Но поздно уж было, да и снова предательски вдруг зарозовели щеки.

– Этьенетта, посмотри мне в глаза, – сказала Изабелла и спросила, точно дознаватель на допросе: – Отчего ты не скажешь Гарту, что влюблена в него?

Графиня, вздрогнув, прикусила губу. Но лгать, изворачиваться не было смысла.

– Откуда вам известно, мадам?…

– Или мы все тут без глаз и без ушей?

Этьенетта молчала. Что она могла сказать? В самом деле, она давно уже думала о Гарте, он нравился ей, а потом она и вовсе влюбилась, и он стал являться ей в ее ночных грезах. Бог свидетель, какие муки ревности испытывала она, видя их вдвоем с Маргаритой, и как встрепенулось ее сердце, когда принцесса уехала и Гарт остался один. Теперь надо было принимать самые решительные меры, причем немедленно, но случай никак не подворачивался, и она мучилась этим и страдала душой.

И вдруг… Изабелла! Уж не поможет ли она? Но помогла неожиданно… кормилица. Без труда разгадав душевное состояние графини, она сказала ей:

– А ведь Гарт в негодовании отвергал предстоящий поступок короля, я имею в виду случай с разводом. Он так жалел нашу бедную королеву. Не ошибусь, когда скажу, что король, послушав его и Герена, изменил свое решение. Поблагодари его, девочка моя, вот и найдется у тебя повод.